«А на земли проклятых дикарей проведешь? Бить ухорезов?» – и Тарх качнул головой в сторону мертвых тел.
Плохой задумался. Отъехал к своим, переговорил.
– На северян вместе идем, так. Меня слушать. Еды дам мало. Послал к Деве Алайны. Будет, как Столхед скажет. Так?
Тарх не сразу понял речь Плохого. Покумекав, склонил голову:
– Так.
И вот теперь они на земле северян, а дикарей и след простыл. Плохой злился – воин хотел позвенеть железом, поквитаться с ухорезами, раздобыть припасов. Тарх огляделся кругом: землянки, покрытые корой, редкие кострища. Какие припасы у этого отребья? Люди Черепа разбрелись по деревушке, занимая покинутые берлоги и готовясь к ночлегу.
А под вечер от Столхед наконец пришла весточка. Да какая! Весточка заняла несколько подвод. Помятые, сонные беглецы вылазили из занятых нор, присматривались. Копон с Плаком поспешили к Тарху, и вместе они двинулись к алайнам.
Плохой, закончив разговор с посыльным, повернулся. Колючий взгляд исчез, но прежняя надменность никуда не делась.
– Так. Воительницы приказ… принять гостей. В Алайне танас Дорчариан и войско дорча. – Плохой с трудом подбирал слова. – Припасы, одежа для твоих. Утром по Охранной тропе идти… к мосту.
– К Алайне, значит, – кивнул довольный Тарх.
Весть о прибытии Гимтара обрадовала воина, а повеселевшие беглецы разбирали меховую горскую одежу. Кашевары побежали к реке, гремя котлами.
«Раз умнейший человек прибыл – все будет ладно!»
Тарх улыбался, разглядывая суету вокруг. Бык гордился: он исполнил приказ Рокона, уберег рабов и увел их из-под носа имперцев. Три дня пути вдоль пограничного ущелья – и они на месте.
Плохой разглядывал улыбающегося здоровяка. Окинул тяжелым взглядом оставленную деревню. Плохо! Дорча рано радуется. Старые враги ушли неспроста. То наскакивали всю зиму, как бешеные, что ни день. А теперь тишина. Неспроста это, ой неспроста. Плохо!
Наутро сводный отряд растянулся по Охранной тропе алайнов. Воины Коски Копона, сытые, выспавшиеся, одетые в горские бурки и теплые штаны, раскраснелись на легком морозце, крутили головами и с опаской поглядывали на пропасть в десятке шагов, вдоль которой тянулась извилистая горная дорога.
– За этим ущельем – земли северян. – Тарх знакомил Копона и Плака с горскими раскладами. – Здесь, на севере, оканчиваются земли Дорчариан. Дикари не знают покоя, воруют у алайнов девок, овец. Уши режут воинам. – Плак заворчал, вспоминая недавний бой с ухорезами.
– Как перелазят-то? – Плак подошел к краю и заглянул в бездонное ущелье.
– Увидишь. Это здесь широко, а бывают узости – мостки перекинуть можно… У алайнов там с древних времен башни стоят и посты. Правда, многие башни разрушились, когда давным-давно горы тряслись. Есть и каменный мост, в дне пути от Алайны. Ветряной мост… Узкий, без парапета… Страх один – по нему и осел с поклажей не пройдет. Вот по этой переправе алайны в ответные походы на врагов ходят, и дикари, когда замиряются по осени, спускаются в долину на ярмарку.
Рассказ Тарха прервали крики. Тропа вывернула из-за отрога скалы. Широкое ущелье в этом месте упрямые скалы стиснули гранитными боками. Охранная тропа проходила мимо руин некогда высокой грозной башни. В стародавние времена землетрясение разломило ее, и мощное возвышение торчало в небо обломанным клыком. Руины кое-как подлатали, устроив наверху деревянное перекрытие и навес. За башней виднелась еще одна дорога, отходящая от Охранной тропы вглубь гор. Путь вел к одному из алайнских сел.
Тарх разглядел три темных стежка, протянувшиеся от края до края, словно кто-то темной шерстяной нитью попытался стянуть края ущелья. По стежкам ползли черные муравьи. Это отряд северян пробирался по мосткам из тонких бревен. У стены башни отчаянно сражался десяток алайнов. Воины-горцы, завидев сечу и погибающих соплеменников, прижались к шеям лошадей и пустили скакунов вскачь. Плак с Тархом переглянулись и погнали своих вперед.
– Куда? Куда помчали? – раздалось за спиной. – Бакланы глуподырые…
Коска Копон одернул пращников, метнувшихся следом за «рудничными». Он погнал «колодезных» к плоскому уступу на возвышении над тропой. Верный привычке, опытный пращник везде искал местечко повыше. Всадников увидели. На той стороне раздался многоголосый волчий вой, и дикари на переправе зашустрили. Выскакивая на тропу, они размахивали длинными мечами и мчались навстречу новым противникам. Защитники башни, увидев нечаянную подмогу, воодушевились.
Всадники на коротконогих гривастых лошадках смели первых северян и спрыгнули, отгоняя скакунов подальше от боя и вытаскивая мечи. За их спинами по Охранной тропе поспешали «рудничные» с Плаком во главе. Здоровяк вытащил тесак, прижал щит и сопел, разглядывая голых ухорезов впереди. Тарх замыкал воинство, поглядывая на Плохого с воинами – те умело перемкнули тропу, встав плечом к плечу, и откидывали набегающих дикарей – с выпученными глазами и пеной на губах. Шаг за шагом алайны выдавливали северян с тропы и продвигались к башне.
Плак, завидев впереди россыпь больших валунов, загнал своих наверх. Размахнувшись, «рудничные» метнули дротики во врагов, и бездоспешные дикари рухнули под ноги людей Плохого.
– А-а-лайя – анн! А-а-лайя-анн! – раздался пронзительный боевой клич горцев.
Нетерпеливые дикари на той стороне ответили грозным волчьим воем: если бы все северяне вдруг разом оказались здесь, на Охранной тропе – сводному отряду и защитникам крепости несдобровать. Уж больно много ухорезов скопилось за ущельем. Вот только три хлипких мосточка пропускали не так много воинов, как того хотелось дикарям.
Хлоп! – чуть слышно раздалось в вышине, и один из северян рухнул с моста. Хлоп-хлоп! – и еще двое, воя и роняя мечи, сверзились в пропасть.
– Куда, бакланьё? – заорал Копон. – По толпе работайте, по толпе!
Тарх ухмыльнулся, любуясь, как Череп на краю уступа бьет дикарей на переправе. Как утей по весне – ни укрыться, ни спрятаться. Вот рухнул еще один и еще… Ухорезы заметались. Кто-то решил обмануть пращника и кинулся вперед, но поскользнулся и упал, лязгнув подбородком. Следующий воин тоже не удержался, а за ним и другой. Повалившись разом, они раскачали ненадежную преграду. Настил перевернулся, стряхнув воющих дикарей. Мостик из бревен подпрыгнул, соскользнул и рухнул в пропасть следом за северянами.
А с уступа поднялась туча камней. Пращами в горах отродясь не пользовались, многие о них и слыхом не слыхивали. Даже луки – и те были лишь у охотников. Не жаловали горцы такое оружие, не прижилось оно здесь. Вот дротики – это да, это знакомо… Словно подслушав мысли Тарха, «рудничные» швырнули еще острых гостинцев, и Плохой с алайнскими воинами продвинулись на пару шагов.
А что творилось на той стороне ущелья! Ни один камень «колодезных» не улетел мимо, так тесно оборванцы в драных шкурах стояли друг подле друга. Хлопали пращи, метатели азартно вопили, камни разбивали плоть. Северяне засуетились, стараясь скорей убраться из-под смертоносного града. Вот только тропа, уводящая прочь от ущелья, не могла принять всех разом. Многие от поднявшейся толкучки падали в пропасть. Уступ оказался ловушкой.
