– Ултер, – ответил наследник и глянул в ясные глаза воина.
Тот усмехнулся и произнес длинную фразу на родном языке.
– Сказал, будем бежать до вечера. Так и согреемся, – шепнула Вилея.
Толгувы поорали еще, похваляясь над врагами, послали стрелы. А затем побежали. Тропинка – родная сестрица дорожки на том берегу – сразу подвернулась под ноги. Бежали не быстро, и Ултер втянулся. Вдох-вдох, выдох-выдох. Вилейка держалась рядом. Как и обещал воин, они быстро согрелись, и только ветер холодил лицо и шею. Из-под шапки тек пот, в сапогах хлюпало.
Бежали долго. Толгувы то и дело бросали взгляды на противоположный берег: северяне не показывались, но все понимали, что они поспешают где-то неподалеку. Добычу увели из-под носа: такого оскорбления заносчивые дикари не могли вынести! Густой ельник сменился прозрачным сосновым бором, затем тропа пошла вверх, и бежать стало совсем тяжело. Вилея запыхалась, прикусила губу. Ули протянул подруге руку, а Толбур мигом приметил неладное. Короткая команда – и один из толгувов подскочил, подхватив девчонку. Второй воин протянул руки к Ултеру, но тот ударил по ладони и припустил вперед.
Под вечер Ули совсем устал: горячий воздух обжигал горло, пот заливал глаза, колени ходили ходуном. Но парень держался. Когда неутомимые толгувы наконец остановились, он прислонился к стволу и закрыл глаза.
Воины мигом развели костерок, обложив камнями. Толбур приблизился. Что-то сказал. Мальчик разлепил глаза и слегка пожал плечами. Подошла измученная Вилея.
– Говорит, раздевайся. До исподнего.
Ултер хотел возмутиться, но увидел, как Вилейка сдирает с себя мокрую шубейку, стягивает порты и безрукавку – и скрывается под расстеленной кошмой. Сил спорить не оставалось: Ултер кое-как, с трудом поднимая руки, содрал с себя одежду. Скинул тяжеленную безрукавку – и из-под рубахи на грудь выскочил дареный амулет, дивный желудь с серебряной шляпкой. Толбур, стоящий рядом, громко вскрикнул, протянул руку. На поляне все замолчали, разглядывая Ули, будто впервые увидели.
Глаза Толбура сузились, он больно ткнул пальцем в грудь мальчика и требовательно спросил. Мальчик убрал желудь обратно под рубаху, и вокруг недовольно загудели. Вилейка высунула нос из-под кошмы и крикнула. «Вутсих!» – сумел разобрать Ултер.
– Это подарок дядюшки Вутца! – Ули выпятил губу и посмотрел на Толбура.
Тот вдруг улыбнулся, весело крикнул что-то товарищам, и те дружно рассмеялись. Вилея вновь покраснела, но мальчишка этого не разглядел. Хмурясь по-прежнему, он на гудящих ногах подошел и юркнул под овчину. Толгув с дымящейся кружкой растолкал сонного Ултера. Сладко пахло травами и медом. Ули глотнул, обжигая губы, и жар пробрался в самое нутро, растекся по телу. На лбу выступила испарина. Мальчик выхлебал кружку до дна и лег. Подтянул колени, засунул руку под щеку и провалился в глубокий сон. Он спал так крепко, что не почувствовал, как кошму обложили нагретыми в костре камнями. Ему было хорошо и жарко. Юный горец и ведать не ведал, какой пожар в землях северян он развел своим побегом.
От высушенной за ночь одежи пахло дымом. Утро вновь началось с медвяного напитка. Только этот не походил на вчерашний: по жилам пробежало искрящееся, бодрое пламя. Ули с жадностью набросился на лепешку и брынзу, которые протянул улыбающийся Толбур. Да и остальные воины теперь смотрели на маленьких путников по-доброму, с улыбкой. Они то и дело похохатывали, переговариваясь с напевающей под нос Вилейкой.
– Чего они? – шепнул Ули, разглядывая воинов.
– Так ты друг племени теперь. У тебя же желудь, – пояснила девчонка, пожав плечами. – Я им сказала, что тебе его Вутц подарил как моему нареченному.
– А-а-а… – протянул наследник и поперхнулся. – Кому? Нареченному?
– Ну… ты же не велел говорить, кто ты такой, – захлопала глазами Вилея. – Вот и пришлось придумывать. Ведь деда не стал бы дарить желудь кому ни попадя!
Ноги гудели и болели после вчерашнего дня, и сегодня Ули бежал, превозмогая боль. Толгувы по-прежнему поглядывали на тот берег, а потом спустились в распадок. От тропы отходила неприметная тропинка, уводящая в лес. Толгувы свернули по ней и прибавили ходу. Только еловые лапы ходили ходуном! Тропинка вывела беглецов на холмистую равнину. Горы молчаливыми громадами смотрели путникам в спины, речушка резко повернула и потерялась вдали. Бежать по равнине стало легче, но воины хмурились и поглядывали назад. Что-то их сильно беспокоило. Толбур вновь подхватил Вилею, а другой толгув подбежал к Ултеру. Взгляд исподлобья, серьезный. Ноги гудели немилосердно, и наследник не стал спорить, лишь обхватил воина за шею, чтобы тому было легче бежать.
Ултер посматривал назад, прощаясь с горами, и вдруг увидел позади, за холмом, мелькнувшую фигуру всадника. Ули предупредительно вскрикнул. Отряд северян на невысоких лошадках выметнулся из распадка и встал на след. Толгувы обернулись и забранились. Толбур крикнул, вытянув руку и указывая на невысокий холм подле густого перелеска. Воины припустили что есть мочи и одним махом взлетели на холм. Юных беглецов сбросили наземь. Толгувы торопливо натягивали тетивы, мечники спускались чуть ниже, готовясь встретить врага.
Ултер вгляделся во всадников и разглядел посреди северян вчерашнего странного воина в доброй кольчуге до колен. Вот прицепились-то! Завидев неприятелей, северяне заулюлюкали, перекрикиваясь и горяча коней. Свистнула первая стрела. Мимо! Ловкий воин в кольчуге пригнулся к шее коня. Рядом зло прошипели, прикрикнул Толбур… И сразу три стрелы впились в лошадь ловкача. Всадник кубарем покатился по земле. А следом, пронзительно заржав, повалились и остальные лошадки. Вот только всадников слишком много, они уже у подножия холма…
Вдруг из перелеска густо полетели стрелы, и воющие от злобы северяне закрутились. Воодушевленные нежданной подмогой, лучники с холма метнули последние снаряды. Из зарослей выскочили толгувы – такие же высокорослые воины с мечами, что и люди Толбура. Спешенные, раненые, оглушенные дикари взвыли и бросились на появившихся воинов. Северяне вращали над головой свои длинные мечи, словно дубины, и со всего маху опускали их на головы противников, набегая разрозненной толпой. Вот только толгувы хорошо знали стародавних врагов, встречая их уколами копий и укрываясь за щитами. Зазвенело железо, и Толбур с воинами ударили сверху. Вскоре все было кончено. В живых из преследователей осталось всего пятеро дикарей. Они трясли головами, рычали, грызли землю, пока им вязали руки. Вздернув на ноги, пленных пинками погнали вперед.
Ули, сжимая дрянной кинжал, не торопясь спустился с холма. Толбур хлопал по плечу матерого воина с толстой шеей и заплетенной надвое бородой. Это его отряд так вовремя напал из засады. Здоровяк хмыкал в усы и гудел в ответ. Толгувы разбежались по полю, отлавливая немногих оставшихся целыми лошадей. Остальные обыскивали убитых. С командира северян бережно снимали дорогую кольчугу. Из-под ворота убитого показался странный амулет – деревянная решетка со множеством дырочек. Довольные толгувы цокали языком, рассматривая знатную добычу и оглаживая плотное плетение доспеха.
