Вот только с каждым сказанным словом на другом конце провода ее выражение менялось на непонимающее и удивленное. А в конце даже появились нотки страха в голосе.
– А как же Вальтер?..
«Так вот откуда страх! – с неудовольствием отметил я. – Вот бы за меня так Ринга переживала! Жаль, что она уже помолвлена и поменять ничего нельзя».
– Разве это возможно? – успокоившись, все еще продолжала удивляться Виктория. – Ясно. Хорошо, но зачем он здесь? Вы что-то забыли? В третий раз?!! О боже! Да сколько ж можно-то! – в сердцах воскликнула она, и у нее на глазах снова выступили слезы. – Вы бы лучше преступника искали, а не нас вопросами донимали! Хорошо… Я спокойна… Да, сударь, я вас слушаю! Я поняла. Но это – в последний раз! – После чего, швырнув трубку, госпожа Лубаст бросила на меня гневный уставший взгляд и мотнула головой, приглашая за собой.
Пройдя из прихожей в главный зал, Виктория уселась на диванчик и царственно разрешила мне… задавать вопросы. Даже присесть не предложила! Ну, держи тогда!
– Сначала я хотел бы опросить ваших слуг.
– У меня дела, так что начните с меня. Либо убирайтесь!
– Увы, – развел я руками, привычно натянув на лицо улыбку. – Насколько я понял из прошлых опросов, вы сидели в своей комнате и ничего не видели. Однако слышали. Так что и задать вам правильные вопросы я смогу не раньше, чем составлю всю картину произошедшего.
Раздраженно встав, Виктория резко развернулась, отчего юбка ее домашнего платья неприлично задралась, на мгновение показав мне кружевные трусики девицы. Такой скорости покраснения от стыда я еще не видел! Постаравшись быстро поправить платье и придерживая юбку сзади обеими руками, Виктория, ни слова не сказав, выбежала из комнаты. На моем лице против воли выплыла уже настоящая улыбка.
Отбросив воспоминание о красивой девичьей попе, я сосредоточился на деле. Итак, слова управляющего о приказе «сидеть и не высовываться» подтвердил лишь один человек. С него и начнем.
– Значит, вы лично слышали приказ Роберта Лубаста? – Я сидел на стуле, принесенном служанкой, и опрашивал одну из горничных.
Именно ее показания фигурировали в опросе, сделанном дежурным детективом. Кстати, в разговоре с Ратбором ничего подобного нет. Почему?
– Мм… я точно не помню… – засомневалась девушка лет двадцати пяти. – Тогда я несла господину чай по распоряжению уважаемого Дармидонта и, когда подходила к кабинету, услышала голос господина. Мм… – снова задумалась девушка, вспоминая. – Вроде он говорил: «Пусть сидят и носа не высовывают! Узнаю, что ослушались, они сами меня о порке попросят, лишь бы не наказывал еще хлеще. Так и передай!»
– И Дармидонт именно эти слова передал? – тут же уточнил я. – Точь в точь?
– Ну, не так, конечно, – поежилась почему-то девушка. – Но очень доходчиво.
– Ясно… Может, у вас есть предположения, кто был этим таинственным гостем?
– Нет. Никаких, – тут же отрицательно замотала она головой.
– Хорошо, спасибо. Позовите вашу кухарку… э-э-э… Жанин.
Я задумался. В принципе ее показания сейчас почти не отличаются от того, что она рассказала дежурному, так что их достоверность достаточно велика. Но почему Ратбору она ничего не сказала? Не понимаю. Или он не спрашивал? В училище нам говорили, что первые показания самые важные. Именно под свежим впечатлением человек чаще всего говорит правду. Повторный опрос позволяет не только уточнить показания, но и заметить, что человек хотел скрыть, а что, наоборот, – показать. На таких мелочах обычно и удается подловить преступников.
Зашедшая женщина полностью оправдала мои ожидания – типичная повариха. Полная, вкусно пахнущая сдобой, в белом чепце и фартуке.
– Здравствуйте, Жанин. Расскажите, пожалуйста, все, что помните про тот вечер, – начал я стандартно.
Через несколько минут опроса, не получив какой-то новой информации, я уже чисто для проформы спросил:
– Может, у вас есть предположения, кто в тот вечер навестил Роберта Лубаста?
– Мм, – неожиданно замялась Жанин, а моя интуиция завопила – есть зацепка!
– Ну же, не бойтесь! – подбодрил я ее. – Это ведь лишь предположение, а не указание на конкретную личность. Все могут ошибаться, в этом нет ничего страшного. Тем более что так вы можете помочь своей хозяйке. – Уж что я и смог усвоить от своей матери и ее родни, так это то, что слуги рода очень преданы своим господам и ради них готовы пойти на многое.
– Знаете, у некоторых гостей господина есть свои вкусы, – неуверенно начала Жанин. – И иногда у меня получается предсказать по заказу, кто именно пришел к господину. А если знать еще и причину визита, можно заранее начать готовить то, что обычно и просят гости. Расторопность – одно из главных качеств хорошего слуги.
– Так-так, – согласно кивнул я, – значит, пришел кто-то с таким специфическим вкусом?
– Думаю, да, – все еще сомневаясь, кивнула Жанин. И по следующим словам я понял ее сомнения. – Господин приказал достать коньяк «Равьен». Это очень дорогой и редкий сорт. Сам господин его не пьет и держит только для очень важных гостей. Но чаще всего нам поступает приказ его достать, когда к господину приходит магистр Грол.
«Грол! Неужели тот самый? Так это разборка внутри самого Ковена? Или?..»
– Тот самый Юджин Грол? Глава рода Грол и заместитель вашего господина в Ковене?
– Да… – неуверенно кивнула Жанин.
Ну, теперь-то понятно! Попробуй скажи против такого что-то. Закатает! А уж о суровости нрава Грола вся столица знает.
– Возможно, еще что-то? Какие еще были заказы? Что можете сказать по ним? – Я понял, в какую сторону копать.
– Еще был приказ принести воды.
– Кто его выполнял?
– Уважаемый Дармидонт. Лично, – ответила Жанин. И, видя немой вопрос в моих глазах, правильно его поняла. – Воду обычно мы подаем слугам и тем, кем господин либо недоволен, либо не считает за важную фигуру, но при этом внимание уделить нужно. Я думаю, что… магистр Грол, если это, конечно, был он, – тут же добавила она, – пришел с каким-то простолюдином. Вот именно ему и предназначалась вода.
– А заранее в кабинет вы ничего не приносили? Была ли еда у Лубаста до прихода гостей?
– Нет, не было ничего, – уверенно махнула рукой кухарка. – Даже коньяк никто не пил, что, кстати, странно. Рюмка была налита, а пить никто не стал.
– Рюмка налита? – зацепился я. Такой подробности в деле еще не было.
– Да. Господин сам разливает напитки в таких случаях. Да и самого магистра уважает, и если это был он, то всегда лично наливает ему. А сам себе из бара берет свою любимую «Белую мантикору». Девочки говорят, что, когда убирались, на столе стоял бокал с «Мантикорой» и рюмка с «Равьеном». Но они были полными, а значит, пить никто не стал.
– А вода? – обратил я внимание. – Ее не было?
