Я ошибся совсем ненамного. Когда конка свернула с кольцевой на радиальную улицу, то по мере удаления от центра города народа становилось все меньше. Вот только около самого здания управления был аншлаг. Двери практически не закрывались. Люди сновали в здание и обратно. На моих глазах стражники привели задержанного, дежурный его коротко опросил, занес данные в протокол, и когда стража подтвердила, что ничего серьезного, кроме громких криков и небольшой потасовки, задержанный сделать не успел, детектив просто отпустил его!
– Мне нужно проводить задержанного мастера Турлоффа во дворец, – дождавшись, пока затюканный уже дежурный отпустит очередного нарушителя спокойствия, сказал я.
– Ингар? – внезапно уточнил он. И, получив в ответ кивок, махнул рукой в сторону подвала. – Иди, тебя уже ждут.
Перед дверью, за которой был уважаемый мастер, действительно стояли два детектива.
– Ингар? – увидев меня, закричал на весь коридор один из них.
Маленький, с брюшком, лысиной и короткими усами.
– Да, а вы…
– Как? – неподдельно удивился тот. – Ты не знаешь великого меня?! Следователя Рауля? – Стоило мне подойти, как в нос ударил запах сигар. – Ну ладно, я потом поговорю с Ратбором, – махнул рукой детектив. – Итак, представитель от полиции здесь, так что можем выдвигаться. Выводи, – приказал он второму детективу – молоденькой девушке лет двадцати пяти.
– Вы про меня? – удивился я его высказыванию.
– Про тебя, про тебя, – отмахнулся Рауль. – Дело на Ратборе висит, так что формально либо он, либо его стажер имеют право забирать подозреваемого. – Тут Турлоффа вывели в коридор, и, взяв того под локоть, Рауль потащил его на выход.
Мастера от вида невозможно большого для него количества людей заколотило, но следователю было плевать на муки задержанного. Девушка же, стоило нам забрать Турлоффа, закрыла камеру и пошла в сторону стойки дежурного. Выйдя на улицу во внутреннем дворе управления, наша троица дошла до конюшен, где стояли три подготовленных экипажа. Один для перевозки арестантов и два для охраны. Меня с мастером Турлоффом подвели к арестантскому. Тот отличался от обычной кареты наличием двух отсеков: для задержанного в задней части и для сопровождающего – в передней. Я залез в переднюю часть и, сев на диванчик, посмотрел через небольшое зарешеченное окошко в отсек для задержанных. Там на неудобной скамье расположился хмурый Турлофф. Когда за ним закрылась дверца, мастера слегка отпустило, и дрожь почти прекратилась. Худое скуластое лицо с щетиной, обещающей вскорости перерасти в полноценную бородку, уставшим и обреченным. Кареты тронулись, и вскоре мы выехали на улицу.
– Я только что был у мастера Кантимира, – начал я разговор.
События последнего дня нарастали как снежный ком, слова окружающих противоречили друг другу, и, смотря на этого уставшего и одинокого человека, что, скорее всего, вскоре отправится в питомники магов отбывать наказание, мне захотелось выговориться. Я намеренно опустил «великий», но Турлофф не ответил. Только чуть повернул голову, чтобы видеть меня, и продолжал молчать.
– Знаете, я был другого мнения о великих мастерах. Шесть лет назад я был еще подростком. Я помню войну. Ходить по улицам и до нее для простолюдинов было опасно. Если проходящему мимо магу вдруг что-то взбредет в голову, то домой ты можешь и не вернуться, но вот во время… – Я лишь сокрушенно покачал головой. – Мама каждый день благодарила небеса, что я и сестра вернулись вечером домой живыми. По улицам приходилось передвигаться перебежками. Маги нас, подростков, считали угрозой, равной полноценным мастерам, из-за нашей способности подслушать и быстро передать информацию. Если узнавали, что какой-то мальчишка глашатай, его убивали. Все известные довоенные глашатаи погибли. Остались единицы, что бросили ремесло. Я был одним из тех, кто занимался этим уже после войны. Но я не об этом. – Мысли скакали, я сам не знал, что хочу сказать великому мастеру, и говорил первое, что придет в голову. – Вы для меня тогда были героями. Те, кто встал на защиту простых людей. Не побоялся бросить вызов могущественным магам. И потом, учась в школе мастерства, я часто слышал о подвигах мастеров. В том числе и ваших… – Турлофф на этих словах только горько усмехнулся, а мое сердце от этой усмешки сжалось. – Я ведь пошел в полицию, чтобы быть героем. Таким же, как вы. Защищать простых людей…
– Что же изменилось? – впервые подал голос мастер.
– Я уже не считаю вас героями. – Слова дались тяжело. Я говорил их не Турлоффу. В первую очередь – самому себе. – За последнюю неделю я узнал о стольких скелетах великих мастеров, что другим на всю жизнь хватит. Например, что мастер Кантимир не спаситель, а просто хочет жениться. И готов ради этого утопить весь Скайлор в крови. Зачем вы ему помогаете? – Я пытливо посмотрел на Турлоффа. – Зачем вы убили Лубаста?
– Пацан… пацан… – горько покачал головой мастер. – С чего ты взял, что я убивал?
– Не врите! – перебил я его. – Вы надеетесь, что Кантимир сумеет нарушить работу ритуального круга? Ведь все против вас! Да, мы не знаем точно, что именно он приказал вам убить магистра, но то, что исполнитель вы, – неопровержимо! – Я старался не сорваться на крик, отчего голос у меня скакал, становясь то выше, то ниже.
– Я же сказал, – когда я замолчал, продолжил Турлофф. – Я просто отдавал долг магистру…
– Вот опять то же, – снова я перебил его. – Это похвально, что вы настолько цените свое слово, но неужели ради этого вы готовы даже предать своих? Пусть они и совершили преступление и вам оно может не нравиться… Ну так пойдите в полицию! Или сами отговорите их! Зачем предавать? Вот взять того же магистра Грола… – Говорить об этом было неприятно, но я все же продолжил: – Он ведь не раскрывал тайну вашей личности до конца! Пока мы сами не вышли на вас, он молчал! И сейчас, став во главе Ковена, защищает сообщество магов! Да, мне это не нравится, но ведь среди Союза я такого не вижу! Получается, о единстве мастеров в школе врали?!
– Грол стал главой Ковена? – удивленно поднял опущенную голову Турлофф.
– Сегодня утром, – подтвердил я.
Высказавшись, я теперь ждал ответа. Но… неужели не получу его? Мастер же после появившегося удивления снова опустил голову.
– Так что? – не дождавшись ответа, снова переспросил я. – Маги, значит, не зря считают себя выше нас? Я слышал, что мы никогда не поймем магов, потому что мы эгоисты. Не думаем ни о ком, кроме себя, тогда как за магами – семья и предки, чье имя они обязаны не опозорить. Я думал, что это чушь, но, получается, это действительно так?
– Нет, – прервал меня Турлофф. – Это не так. – Он вновь посмотрел на меня. – И на суде императора я постараюсь доказать тебе это. – Тут он тяжело вздохнул. Натянувшаяся при этом рубашка высветила ребра мастера и впалый живот. – Ты прав в одном – нельзя думать только о себе.
После чего Турлофф замолчал и уже не отвечал на мои вопросы. Через пять минут я плюнул на это и стал просто ждать, пока мы доедем. За стенкой кареты были слышны крики возниц и людская брань. Уличные волнения в любой момент могли перейти в настоящие бои между людьми. Мне даже не верилось, что окружающих так легко можно расшатать на беспорядки. То, что это стихийное явление, я не верил.
