– Капитан, если мы вторгаемся на чужую территорию с целью рекогносцировки, то тем самым мы занимаемся шпионажем.
– Губернатор, эта комната надежна?
– Хильда… капитан, в каком смысле?
– Является ли она звукоизолированной? Есть ли здесь подслушивающие устройства?
– Полная звукоизоляция обеспечивается, когда я закрываю вон ту вторую дверь. Микрофон имеется один. Я управляю им с помощью кнопки под ковром – вот здесь.
– Можете вы не просто выключить его, а отключить насовсем? Так, чтобы он не включился по случайности.
– Если пожелаете. Но ведь я мог и солгать. А вдруг тут есть другие микрофоны?
– Я опасаюсь непредвиденного подслушивания. Берти, я совершенно не доверяю Морсби. Но вам я привыкла доверять. Скажите, зачем вам эта рекогносцировка?
– Не знаю точно…
– Разумеется: рекогносцировка для того и делается, чтобы узнать то, чего вы не знаете точно. Вам нужно что-то такое, что можно увидеть с борта Аи, – но что?
– Гм… Готовы ли вы все дать обязательство не разглашать военную тайну?
– Хильда…
– Не сейчас, Джейкоб. Губернатор, если вы нам не доверяете, прикажите нам удалиться!
С того момента как Смайз-Карстейрз отвернул ковер и выключил микрофон, он стоял в полный рост. Взглянув на Хильду с этой высоты, он улыбнулся:
– Капитан, вы на редкость миниатюрная женщина… но мне не часто приходилось встречать таких крутых мужчин, как вы. Дело обстоит так: русские послали нам очередной ультиматум. Мы никогда особенно не беспокоились насчет русских, мы ведь заселили другую сторону планеты, а посылка войск на дальние расстояния здесь практически невозможна из-за проблемы снабжения. Океанов нет. Судоходных рек нет. Есть кое-какие каналы – но это для самоубийц. Обе стороны пытались разводить лошадей. Но они тут долго не живут. Не размножаются.
У обеих сторон есть орнитоптеры. Но у этих машин малая грузоподъемность и дальность полета. Поэтому я так удивился, когда вы сказали, где у вас была с ними стычка во время вашего первого приземления, и в доказательство предъявили остатки орнитоптера.
Любая проблема материально-технического снабжения войск поддается решению, если у вас достаточно людей и достаточно времени. У этих русских орнитоптеров должны быть базы примерно через каждые пятьдесят миль. Если такая цепочка баз дотянется сюда, они нас уничтожат.
– Неужели дело настолько серьезно? – спросил я.
– Губернатор, – сказала Шельма, – наш первый пилот единственный среди нас, кто имеет боевой опыт.
– Да, – подтвердил Джейк, грустно улыбнувшись, – я получил свое звание не на поле боя. Я подписывал бумаги.
Берти ответил такой же невеселой улыбкой:
– Что ж, мы с вами товарищи по несчастью. Я уже двадцать лет как не слышал свиста пуль. А теперь мне, возможно, предстоит проиграть последний бой в моей жизни. Друзья мои, по званию мне полагается командовать корпусом… а у меня тут в лучшем случае взвод, который встанет стеной, но тут же и поляжет.
– Губернатор, – сказал Джейк, – в вашем городе тысяч двести жителей.
– Больше, Джейк. Но девяносто девять процентов – осужденные, или отбывшие срок, или их жены и дети. Неужели вы думаете, что они проявят верность властям? Да если бы и проявили, они не обучены и не вооружены.
У меня тут полк по номиналу, батальон по численности и взвод по мощи. Друзья мои, все эти офицеры и солдаты, да и гражданские служащие тоже – все они по существу, за небольшим исключением, такие же ссыльные, как преступники. Что тут удивительного: если офицеру грозит суд, он сплошь и рядом может его избежать, отправившись добровольцем на Марс. Убийц у меня тут нет. Тут кое-что похуже… для меня. Казначей-растратчик: взял казенные деньги, потому что рассчитывал на верный выигрыш на скачках. Или вот, например… да ну их к черту! Это все не злодеи: это слабые люди. Есть несколько отличных ребят. Херд-Джоунз. Один молодой человек по фамилии Бин. Два старых сержанта, за которыми только и прегрешений, что у одного было две жены, а у другого хотя и одна, но не его. Если русские сюда доберутся, они убьют наших местных – они их не приручают, они их убивают на мясо… Они будут убивать всех, кто в форме. Тогда-то наши ссыльные поймут, что крепостным быть хуже, чем свободным человеком, пускай и не на тобой выбранной планете… Скриппи! Где вы были?
– В карточной комнате, сэр. Первый стол направо.
– Вот как? Сколько времени назад вы получили мое распоряжение?
– Около двадцати секунд назад, сэр.
– Гм… Как долго вы пробыли в карточной комнате?
– Чуть больше часа.
– Понятно. Заприте на задвижку внешнюю дверь, закройте внутреннюю, садитесь.
Двадцать минут спустя Шельма спросила:
– Дити, когда восход будет вот здесь? – Она указала на точку в тридцати градусах к востоку от западной границы одной из двух территорий, которые хотел обследовать Берти.
– Примерно через двадцать минут. Поручить Ае проверить?
– Нет. А когда закат здесь?
– Тут запас времени больше. Один час пятьдесят семь минут.
– Очень хорошо. Зеб, как там израсходованные энергопакеты?
– Заряжаются, как мне сказали. Будут готовы утром.
– Хорошо. Скриппи, если вы ляжете спать в два ноль-ноль, сможете вы заехать за нами, скажем, в одиннадцать ноль-ноль?
– В восемь ноль-ноль, если пожелаете, капитан Хильда.
– Не пожелаю. Для дела необходимо, чтобы было светло, и мы будем работать столько, сколько понадобится. Так что я собираюсь встать поздно. Берти, может ваша кухня обеспечить нас завтраком в постели в десять ноль-ноль?
– Скажите ночной горничной. Горячую еду доставят к вам в столовую в любое время, а дневная горничная будет счастлива подать вам завтрак в постель.
– Изумительно! Экипаж и бригадир Херд-Джоунз: отправление через тридцать девять минут. Двери машины открываются за пять минут до отправления. Вопросы есть?
– Есть предложение. Я принесу сэндвичи.
– Спасибо, Скриппи! Берти…
– Да, мадам?
– Дити и я хотели бы, чтобы нас поцеловали на прощание… а то вдруг с нами что-нибудь случится.
Глава двадцать девятая
Не надейтесь на князей…
[82]
ДИТИ:
Всю ночь мы трудились как проклятые. Я велела Ае выводить на дисплей «бинго-точки» при каждой остановке, причем точки, обозначавшие склады припасов, следовало обводить кружочками.
Что вы думаете: склады действительно обнаружились.
