– Ая Плутишка, ты умница.
– Дити, уйди-ка ты от этой гориллы и живи со мной, а? Конец связи.
– Спокойной ночи, Ая. Поняла, конец связи. Тетечка Хильдочка, я тебе этого ответа не заказывала, – сказала я самым негодующим тоном, на какой была способна.
– Конечно, не заказывала, Дити. Ты так не сказала бы, я знаю.
– Так откуда он взялся?
– Сознаюсь в содеянном, Дитинька. Помнишь, пару дней назад мы с тобой работали и ты ненадолго отлучилась. Ну, вот я это и записала. Хочешь, сотрем?
Негодование мне плохо удается. Я хихикнула:
– Не-а. Хорошо бы Зебадия оказался рядом, когда эта фразочка выскочит в следующий раз. И вообще пора нашим мужчинам просыпаться.
– Им нужен отдых, милая.
– Знаю. Но мне хочется проверить эту новую программу.
– Какая она у тебя была сложная!
– С голоса часто получается сложно. Я больше люблю работать на бумаге. Компьютер не делает скидок. Одна маленькая ошибка может привести к чему угодно, от «неизвестной команды» до катастрофы. А в этой программе есть такие вещи, с которыми я пока что ни разу не сталкивалась. Я ведь по-настоящему не понимаю, что делает папа. Неевклидова n-мерная геометрия выше моего понимания.
– Моего тем более.
– Вот мне и не терпится.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом.
– Я тебе не показывала наши микрорации?
– Мне Джейкоб дал.
– У нас их по одной на каждого. Они крошечные, но очень большого радиуса действия. Энергии потребляют меньше, чем карманный калькулятор, а вес – не больше двухсот граммов. Я имею в виду массу, конечно: весят-то они здесь гораздо меньше. И вот сегодня мне пришло в голову, как их можно еще использовать. Ая может работать на их частоте.
– Замечательно. И что же?
– Этой машиной можно управлять дистанционно.
– Но Дити, зачем это нужно?
Я призналась, что не знаю.
– Но ведь Аю можно предварительно запрограммировать на все, что угодно. Например, мы могли бы выйти наружу и приказать Ае по рации выполнить последовательно две программы: Д, О, М, О, Й и Н, А, З, А, Д. Представляешь, какая у Зебадии будет физиономия, когда он проснется от света прямо в глаза – потому что его машина вдруг пропала, – и что он скажет через два часа, когда она вдруг опять появится откуда ни возьмись.
– Дити, поди встань в угол, как ты только могла придумать такую неостроумную шутку! – Неожиданно тетя Хильда задумалась. – А почему через два часа? Я думала, Ая может переместиться куда угодно совсем без затраты времени.
– Смотря какие у тебя исходные постулаты, принцесса Тувия. Мы добирались сюда примерно два часа, потому что копались. Ае придется повторить наш маршрут в обратном направлении, потому что она не знает никакого другого маршрута. Хотя постой! – запнулась я вдруг. – Пожалуй, это будет уже четыре часа? Нет, векторы ведь взаимно противоположны, они обратятся в ноль… Но тогда что же, получается, все произойдет мгновенно, мы даже не заметим, что машина исчезала? Или заметим? Тетя Хильда, я не знаю! Ой, ну где же мужчины, что они все дрыхнут! – Вдруг мир покачнулся, и я обомлела от испуга.
– Я уже не дрыхну, – объявил папа: его голова и руки появились в дверном проеме. – О чем это вы тут дискутируете? – Он развратно ухмыльнулся тете Хильде. – Девочка, пойдем со мной, я дам тебе конфеток.
– Пошел прочь, волчара!
– Хильда, любовь моя, я, пожалуй, продам тебя в Рио и на эти деньги буду жить до конца дней: ты дорогая штучка.
– Я очень дорогая штучка, милый волк. Мне нужно всего-навсего все, что у мужчины есть, до последнего цента, и чтобы меня холили и лелеяли. А в наследство – па-арядочное состояние.
– Постараюсь умереть с па-арядочным банковским счетом, радость моя.
– Какое там: мы с тобой оба уже умерли, наши счета полетели в тартарары, мне не во что завернуться – а я счастлива, как не знаю кто. Лезь сюда, только осторожно, не забудь про радар, и поцелуй меня, старый волчище. Можно даже без конфетки.
– Папа, – спросила я, – Зебадия спит?
– Только что проснулся.
Я сказала несколько слов Ае, потом опять обратилась к папе:
– Крикни Зебадии, что радар отключен, ладно? Можно встать в полный рост, уши не сварятся.
– Ладно. – Папа наклонился и объявил: – Зеб, на горизонте чисто, ее муж ушел.
– Иду! – откликнулся Зебадия. – Скажи Дити, пусть нажарит мяса. – Мой милый появился препоясанный мечом, со сковородкой из-под оладий в одной руке и простынями в другой. – Ну, что? Готово мясо? – спросил он, потом поцеловал меня.
– Не совсем, сэр, – ответила я. – Сперва пойди подстрели тоата. Или обойдешься бутербродами с арахисовым маслом?
– Не говори неприличностей. Тоата, говоришь?
– Ну да. Тут же Барсум.
– Барсум, да не тоат.
– Если это каламбур, то его и съешь на ужин. С арахисовым маслом.
– С маслом? – вздрогнул Зебадия. – Ни за что. Лучше зашью себе роат.
– Не надо, – сказал папа. – С зашитым роатом трудно есть. И даже разговаривать.
– Если вы трое перестанете говорить гадости, – благонравно сказала тетя Хильда, – то, может быть, я найду что вам пожарить или потушить.
– Я тебе помогу, – отозвалась я, – только можно сначала мы проверим в действии мою программу? Я горю от нетерпения.
– Конечно, Дити. Я и говорю: потушить.
– А ты еще требовала, чтобы мы не каламбурили, – укоризненно сказал папа.
– Какую программу? – встрепенулся Зебадия.
Я рассказала о программе «Назад».
– По-моему, я все правильно запрограммировала. Но давайте проверим, это очень просто. Отведи машину на сто метров. Если моя программа работает, то все в порядке. Если нет, то никто ничего не теряет, разве что тебе с папой придется поднатаскать меня по теории вашего искривителя, прежде чем я опять сяду программировать.
– Я не хотел бы отводить машину, Дити, я дрожу над каждым эргом, пока не буду знать, где и когда Аю можно будет заправить. Впрочем… Джейк, какое у тебя минимальное смещение?
– Десять километров. Пространственные кванты для смещения не подходят: слишком мелкие. Но шкала быстро укрупняется – она логарифмическая. Это мелкий масштаб. Средний масштаб – световые годы.
– А крупный тогда что же?
– Гравитационное излучение по отношению ко времени. Этим мы пользоваться не будем.
– Почему, Джейкоб? – спросила тетя Хильда.
– Я боюсь, дорогая, – смущенно сказал папа. – Существуют три основные теории распространения гравитационных волн. На тот момент, когда я конструировал эту аппаратуру, считалось, что одна из этих теорий доказана. А потом другие физики сообщили, что им не удалось воспроизвести результаты. Пришлось мне заблокировать крупный масштаб. – Папа удрученно улыбнулся. – Знаю, что ружье заряжено, а что будет, когда оно выстрелит, – не знаю. Ну, вот я и поставил его на предохранитель.
