Между тем наши мужчины оказались в затруднительном положении. Место для багажа под приборной доской для нормального взрослого мужчины просто недоступно. Чтобы добраться до него, нужно принять такое положение, которое Джейкоб принять не может, а уж о Зебби и говорить нечего.
Сквернословие Зебби было громогласнее, чем у Дити, но не такое красочное. Мой же возлюбленный молчал, и это означало, что дела его действительно плохи.
– Джентльмены… – сказала я.
– Заткнись, Шельма, – огрызнулся Зебби. – У нас тут ничего не выходит. Дити! Как ты засовывала сюда эти чертовы железки?
– Это не я засовывала, а тетя Хильда.
– Шельма, можно я извинюсь потом? Эти марсиане уже окружают нас!
Так оно и было: этих жутких крыломашущих штук налетело не меньше десятка. Одна, судя по всему, собиралась приземлиться.
– Капитан, я это сделаю. Но вообще-то, есть простой способ.
– Какой?
– Отцепите ножны от портупей. Клинки в ножнах прекрасно помещаются и так, если один положить острием вправо, другой влево. Только они будут дребезжать, если не проложить их мягкими вещами.
– Пускай дребезжат сколько угодно!
В считаные секунды наши рыцари уложили свои клинки куда надо. Капитан Зебби избавился от ремня портупеи, накинул ремень безопасности и скомандовал:
– Застегнуть ремни, приготовиться к взлету! Шельма, говорил ли я тебе сегодня, что я не только люблю тебя, но и восхищаюсь тобой?
– По-моему, нет, капитан.
– Так вот, восхищаюсь. Безмерно. Доклад! Научный сотрудник?
– Ремни пристегнуты. Спасибо, Зебби.
– Ремни пристегнуты, – доложила Дити. – Дверца переборки задраена.
– Ремни пристегнуты, правая дверца проверена, второй пилот готов, сэр!
– Левая дверца проверена, пилот пристегнут: мы готовы, и вовремя! Одна машина приземлилась, кто-то выходит. Смотрите-ка! Это люди!
– Или замаскированные инопланетяне, – сказал мой возлюбленный.
– Ну… посмотрим. Мы можем взлететь в любое мгновение. Дити, как звучит та новая команда? А, Я, П, Р, Ы, Г, да? Больше ничего?
– Так точно.
– Хорошо. Я воспользуюсь ею только в крайнем случае. Возможно, это тот самый «первый контакт», которого так ждал весь мир.
– Капитан Зебби, зачем инопланетянам маскироваться, если их больше, чем нас? По-моему, это просто люди.
– Надеюсь, что ты права. Второй пилот, не открыть ли мне дверцу? Жду совета.
– Капитан, открыть двери можно в любой момент. Но если их открыть, то на закрывание уйдет несколько секунд, а с открытой дверцей корабль взлететь не может.
– И то верно. Ая Плутишка!
– Привет, босс. Где ты подцепил этих красоток?
– Ая, проверить, доложить.
– Все цепи проверены, все системы в норме, горючее ноль целых семьдесят восемь, я в отличном настроении.
– Лазерную пушку к бою.
– Готово!
– Капитан, – обеспокоенно спросил мой муж, – ты что, собираешься их спалить?
– Надеюсь, не придется. Я предпочел бы удрать, а не драться. А более всего я предпочел бы остаться и получить от них помощь. Но они приземлились там, где я могу достать их лазером, – немного сместившись.
– Капитан, не делай этого!
– Не собираюсь, второй пилот. Ладно, кончили об этом.
Приземлившийся махолет находился от нас метрах в двухстах, в нескольких градусах слева по курсу. Из него вышли два человека – то есть по крайней мере с виду это были люди – и направились к нам. Оба были в одинаковой одежде – в форме? И форма эта показалась мне смутно знакомой – но ведь все униформы кажутся смутно знакомыми.
Теперь они находились уже менее чем в сотне метров от нас. Капитан Зебби прикоснулся к чему-то на пульте, и неожиданно мы услышали их голоса, оглушительно громкие. Он подкрутил громкость, стало слышно гораздо яснее.
– Это по-русски, – сказал Зебби. – Правда, Джейк?
– Кажется, да, капитан, – ответил Джейкоб. – Во всяком случае, язык славянский. Ты его понимаешь?
– Я? Джейк, я говорил, что ругаюсь по-русски, но не говорил, что говорю. Я знаю, как сказать «спасибо», «пожалуйста», «da», «nyet»… ну еще слов шесть. А ты?
– Я могу со словарем разобрать статью по математике. Но говорить, понимать – какое там.
Я попыталась вспомнить, говорила ли я Зебби, что знаю русский. Своему мужу и Дити не говорила. Впрочем, если бы Зебби об этом знал, он бы призвал меня на помощь. Обычно я об этом не распространяюсь, потому что это не отвечает моей «личине». Я занялась русским из любопытства: мне хотелось прочесть этих великих русских романистов – Достоевского, Толстого и так далее – в оригинале, чтобы выяснить, почему они так знамениты. Я-то ни один из этих классических романов не смогла дочитать до конца (зато они меня отучили от снотворного).
Вот я и взялась за русский язык. На ночь надевала наушники и слушала русскую речь во сне, а днем занималась с преподавателем. Хорошему произношению я так и не научилась: от этих сочетаний из шести согласных подряд язык завязывается в узел. Но нельзя же читать на языке, если не «слышишь» слова. Так что пришлось осваивать устную речь наряду с письменной.
(Да, насчет этих «классических романов»: затратив кучу усилий, я наконец осуществила свое намерение – прочла в оригинале «Войну и мир», «Идиота», «Братьев Карамазовых», «Анну Каренину» и так далее. Поверите ли? В переводе они выигрывают: оригиналы еще сильнее наводят скуку и сон, чем переводы. Не знаю уж, для чего нужна русская художественная проза, но только не для развлечения.)
Я решила подождать. Мне совсем не хотелось становиться переводчиком, и кроме того, у Зебби или у Джейкоба вполне мог найтись с нашими гостями какой-нибудь общий язык. В подкрепление своего решения я сказала себе, что было бы весьма неплохо, если бы неизвестные решили, что никто из нас русским не владеет.
(В этот момент я неожиданно осознала, что думаю по-русски. Это самый подходящий язык для параноидальных мыслей.)
Когда Зебби включил внешние микрофоны, старший из тех двоих говорил младшему:
– …Не приведи господь, если Федор Иванович прослышит про эти твои рассуждения, Евгений. Чтобы всякие там, – (тут я одно слово не поняла: мерзавцы? глупцы?) – британцы могли нас в чем-то превзойти – он такого и слушать не станет. Так что ради бога, не называй ты этот странный… э-э… летательный аппарат «чудом техники». Скажи уж: «техническое чудачество».
– Слушаюсь. Позвольте открыть кобуру и снять оружие с предохранителя, ваше сиятельство? Чтобы защитить вас в случае чего, сэр.
Старший из мужчин расхохотался:
