– Вы опоздали, – заявил он. – Мы вас ждали.
– Вижу.
– Не слушай папу, капитан тетя, – вы пришли раньше на две минуты и семнадцать секунд. Вы уверены, что вам хватило времени отмыться?
– Мне вполне хватило времени на то, чтобы окоченеть. А тебе не холодно? – Дити почти весь день ходила голая, как и я: мы занимались потной работой. Но когда я видела ее в последний раз, она была одета. – Джейкоб, а нам с Зебби суп будет?
– Оставили чуточку. Возьмешь эту миску, когда я кончу, – вот, бери! Одной меньше мыть.
– А Зебадия возьмет мою – тоже вот, бери, – а я сняла комбинезон, потому что он грязный, а я чистая. Я пока еще не могу придумать, как бы нам устроить стирку. Корыта нет, греть воду не в чем. Что еще можно сделать? Тереть между камнями, как на фотографиях в «Нэшнл джиогрэфик»? Что-то не верится.
К заходу солнца мы были уже в постели. Ая закрыла дверцы, и в машине стало совсем темно. Если верить Дити и Ае, до восхода оставалось десять часов и сорок три минуты.
– Дити, пожалуйста, скажи Ае, чтобы разбудила нас, когда солнце встанет.
– Есть, капитан тетя.
– Зебби, ты говорил, что воздуха в машине хватит на четыре часа.
– Это в космосе. Сейчас воздухозаборники открыты.
– А к вам туда, назад, он попадает? Может, оставить дверцу в переборке открытой?
– Да нет, верхний воздухозаборник как раз у нас. А кабину проветривает нижний. Они будут открыты до тех пор, пока внутри не повысится давление.
– А не может кто-нибудь через них сюда проникнуть? Змеи там или еще кто?
– Хильда, дорогая, ты слишком много беспокоишься.
– Мой милый, дорогой второй пилот, будь добра, заткнись, пока я разговариваю с первым. Я много чего не знаю про эту машину, а ведь ответственность лежит на мне.
– В каждом воздухозаборнике, – ответил Зебби, – есть решетка, а на внутреннем конце – воздушный фильтр. Так что никто сюда не залезет. Время от времени их приходится прочищать – напомни мне, Дити.
– Я скажу Ае.
Так она и сделала – и почти в ту же секунду послышался звон металла. Я мгновенно села.
– Это что такое?
– Хильда, боюсь, это я нечаянно задел ногой посуду от ужина, – сказал мой муж. – Зеб, как тут зажигается свет?
– Нет, нет! Джейкоб, не надо ее искать. Никакого света до восхода солнца. Не беспокойтесь о посуде. Но что случилось? Я думала, она под приборной доской.
– Я не смог туда дотянуться после того, как мы расстелили постель. А ящик, который у меня под ногами, немного выдвинут из-под сиденья. Я все на него и поставил.
– Ну ничего. В пробном полете всегда случаются какие-нибудь неполадки.
– Да, должно быть.
– Обойдется. Джейкоб, ужин был замечательный.
– Спокойной ночи, болтуны! – крикнула Дити. – Мы хотим спать!
И она решительно закрыла дверцу в переборке.
Глава двадцать третья
ДЖЕЙК:
Для меня лучшее снотворное – держать в объятиях Хильду. Я спал десять часов.
И проспал бы дольше, если бы не оглушительный звук горна: побудка!
Мне почудилось, что я снова в казарме, я рванулся с койки – и стукнулся головой. Это умерило мое рвение: я сориентировался, увидел рядом с собой мою прелестную возлюбленную, которая очаровательно зевала, и осознал, что мы на Марсе.
Марс! Даже не наш собственный Марс, а другая вселенная.
Ненавистный сигнал побудки зазвучал опять, притом громче.
Я постучал в переборку:
– Как выключается эта штука?
Прошло некоторое время, прежде чем ручка дверцы в переборке повернулась, а затем отворилась и сама дверца. Горн запел в третий раз, еще громче. Высунулся моргающий Зеб:
– Что-нибудь случилось?
Я его не расслышал, но догадался, что он говорит.
– КАК ОТКЛЮЧИТЬ ЭТУ ПАКОСТЬ?
– Это не проблема. – (Во всяком случае, мне показалось, что он так сказал.) – Доброе утро, Ая.
Сигнал зазвучал приглушенно.
– Доброе утро, босс.
– Я проснулся.
– А ты не заснешь опять?
– Нет, я уже не лягу. Честное слово.
– Знаю я тебя, голубчик, не в первый ведь раз. Если ты не выкатишься отсюда, пока не проснулась хозяйка, мне откажут от места. Того и гляди с полицией будут неприятности. Было бы ради чего. Таких, как ты, на цент пять штук дают.
– Ты умница, Ая.
– Настолько умница, что уже ищу другую работу.
– Спи дальше, Ая. Конец связи.
– Поняла, конец связи, босс. – Наступила блаженная тишина.
Я обратился к своей дочери:
– Дити, как ты могла?
Ответил ее муж:
– Дити ни при чем, Джейк. Ей просто было сказано попросить Аю разбудить нас с восходом солнца. Она не знала, как Ая будит.
Я что-то проворчал и открыл правую дверцу. Благодаря затеянному Хильдой переустройству я выспался так сладко, как уже несколько дней не высыпался. Но когда в спортивной машине устроены две двойные постели, то, встав, деваться некуда: можно только выйти наружу.
Итак, я открыл дверцу, нащупал ногой подножку, задержался, чтобы попросить Хильду дать мне ботинки и одежду, – кое-что заметил и спокойно сказал:
– Хильда. Винтовку. Быстро!
В экстренной ситуации на мою драгоценную малышку всегда можно положиться: все ее кривляние не более чем личина. (Очаровательная, кстати; самое худшее в этой комедии с избранием ее «капитаном» было то, что она перестала улыбаться. Я надеялся, что Зеб вскоре снова возьмет командование на себя. Нам нужно было преподать урок, но зачем же затягивать это надолго.)
Не буду отвлекаться: я попросил винтовку, она тихо сказала: «Сейчас», и через мгновение винтовка уже была у меня в руках.
– На предохранителе, – сказала она. – Патрон в патроннике. Подожди, я позову Зеба.
Действительно, можно было и подождать. Стоя на подножке и будучи прикрыт с одной стороны отворенной дверцей машины, я мог не беспокоиться за тыл и должен был держать под прицелом лишь небольшой сектор. Винтовка у меня старого образца, но хорошая. Она досталась мне от старшего брата отца, который замотал ее, отслужив в морской пехоте.
Я снял ее с предохранителя, проверил, действительно ли патрон в патроннике, закрыл затвор и не стал ставить на предохранитель.
– Что происходит? – негромко спросил Зеб у меня над ухом.
