– Будет сделано!
Петр Иванович щелкнул каблуками и лихо развернулся, приготовившись отправиться выполнять приказ. По всему было видно, что как только разговор перешел в конструктивное русло, его паника тут же улетучилась без следа, и передо мной снова был спокойный и деловитый комендант города.
– Чуть не забыл, Михаил Васильевич! – подполковник хлопнул себя по лбу и обернулся ко мне, старательно пряча в густых усах ехидную улыбку. – У нас тут самозванец один объявился. Мы его уже было брать собрались, да тут война подоспела, не до него стало.
Мне мигом вспомнились смутные времена из российской истории и самозванцы той поры под именами Лжедмитрий первый и второй. Были и другие проходимцы подобного рода, даже Емельян Пугачев одно время выдавал себя за умершего царя, но Лжедмитрии были самыми известными. Хотя бы потому, что первый из них сумел-таки посидеть на троне. Но, как ни напрягал я память, здесь никаких историй о безвременно погибших претендентах на царский трон не припоминалось. Ни в нынешнее царствование, ни в предыдущее.
– Чьим же именем зовется самозванец? Ивана Федоровича или кого из царевичей?
– Никак нет, ваше сиятельство! – улыбка на лице Зимина сделалась еще шире и еще ехиднее. – Князем Холодом называется!
– Что за бред? – мы с Натальей оторопело переглянулись. Вот уж сюрприз так сюрприз!
– Ну, вот так, – подполковник виновато развел руками, мол, я тут ни при чем, – Рядится в красный плащ и разъезжает по небольшим поместьям с малой свитой, ест-пьет за счет доверчивых хозяев, подарки принимает за общество свое да за красочные рассказы о своих приключениях. То есть о ваших приключениях…
– Вот и слава пришла, – я задумчиво почесал затылок, пытаясь сообразить что-нибудь дельное по этому поводу. Но слишком уж необычным было известие, да и не ко времени. Не до мелких жуликов сейчас, потом разбираться будем. Если у нас будет это потом. – Ладно, с этим после разбираться будем.
Зимин умчался в город, оставив нас с супругой на капитанском мостике одних. Натали в продолжение нашего с подполковником разговора молча смотрела на чистяковский порт, не вмешиваясь и не комментируя. Нетрудно было догадаться, что творилось сейчас у нее на душе. С одной стороны, она не могла остаться равнодушной к судьбе родного для нее края, с другой – ее надежды на сколько-нибудь спокойное будущее рухнули в одночасье. Она же понимала, что я не смогу отвернуться, сделать вид, будто меня это не касается, и ввяжусь в драку без каких-либо шансов на успех.
Нет, были, конечно, какие-то мизерные шансы, что в разнородной армии Яноша возникнут разногласия, например при дележе добычи, и это задержит вторжение в Таридию до тех пор, пока не подтянутся резервы из центра страны. Но надеяться на такое везение было бы верхом идиотизма. Скорее учиненный Пчелинцеву разгром напугает наших союзников и те пойдут на попятную, срочно заявив о своем нейтралитете, что позволит улорийскому королю сосредоточить под своей рукой еще больше сил. Потому как не нужно будет опасаться удара в спину. Впрочем… Впрочем, вряд ли он будет дожидаться подхода войск с северных и восточных границ – Корбинский край лежит перед ним на блюдечке с золотой каемочкой, приходи да бери.
– Как ты думаешь, когда Янош будет у стен Корбина? – голос Натальи был тих и печален.
– Самое долгое – через неделю, – я облокотился на перила рядом с ней и снова обратил внимание на лихорадочную активность в работе грузового порта. Теперь было понятно, что многие судовладельцы спешат убраться из города, ожидая возвращения сюда улорийцев. Горькая улыбка пробежала по моим губам – крысы первыми спешат покинуть тонущий корабль. Все как всегда, жестокий закон природы.
– У тебя нет армии, чтобы отбить нападение, – это был не вопрос, констатация факта.
– Нет, – признал я, – но нужно ехать в Корбин, смотреть, кто сумел вырваться из этой мясорубки. Наверняка люди будут подходить еще два-три дня.
– Ты запрешься в Корбине?
– Не знаю, – честно сказал я. – Полный сумбур в голове. Если Янош приведет тридцать тысяч бойцов, да еще при нашей трофейной артиллерии, то город не удержать.
– Мы едем с тобой.
– Нет! – Вот уж неожиданный поворот, этого мне еще не хватало. – Я сейчас же найду военный корабль, который доставит вас обратно в Южноморск!
– Нет, Миша! – твердо заявила Натали. – Это родная земля для меня и моей семьи. Сотни лет мои предки были символом Корбинского края, его душой. Нас здесь всегда любили, верили в нас всегда, даже в самые трудные времена. И сейчас любят и верят, это не пустые слова. Мы проедем по улицам Корбина – и ты убедишься в этом.
– Но ты же понимаешь, что я не смогу быть спокойным, если вы с сыном не будете в безопасности!
– Я знаю, Миша, знаю, – она ласково провела ладонью по моей щеке, – и обещаю, что мы не будем для тебя обузой. Пойми, люди нуждаются в надежде и вере в благополучный исход дела. Один только слух, что сам Князь Холод идет к ним на помощь, вселит в их сердца надежду. А если они узнают, что последняя из рода Ружиных тоже не собирается бежать от опасности, они обретут веру в успех! Просто поверь мне – и ты получишь народную поддержку не меньше той, что была, когда ты сам отбивал Корбин от улорийцев!
Эх, если бы еще эта народная поддержка могла помочь остановить армию Яноша! Что ж, пусть будет так. Отряд легкой кавалерии я к ней с сыном все равно приставлю. Если дела пойдут плохо, их сгребут в охапку и увезут сушей, по недавно построенному царскому тракту Корбин – Усолье. Так даже выйдет быстрее и надежнее, чем морем. Потому я не стал настаивать на своем первоначальном решении, просто обнял жену за плечи, и еще несколько минут мы молча смотрели на ночную суету портового города. Потом разошлись каждый по своим делам. Времени у нас мало, дорога каждая минута.
12
Из королевского дворца Хаксли вернулся в весьма смешанных чувствах. В голове царил полнейший раздрай, и главу Тайной канцелярии не покидало неприятное чувство, что события развиваются так быстро, что он не успевает на них реагировать. Это было плохо, очень плохо. Ему по роду службы предписано быть на несколько шагов впереди событий, создавать и направлять их, а не позорно бежать вдогонку. Нужно вернуть инициативу в свои руки и разобраться с главным виновником своих неудач последнего времени князем Бодровым.
Ночная бомбардировка Фрадштадта хотя и обошлась без жертв, но очень сильно ударила по самолюбию лучшей нации на свете. Этот уникальный по своей простоте и дерзости акт возмездия унизил и растоптал уверенность подданных короля Георга в своем превосходстве над этими таридийскими лапотниками, как и над всеми другими жителями материка. Проклятый Бодров имел наглость и, что еще хуже, возможность безнаказанно атаковать столицу королевства. Впрочем, сам лорд Генри готов был бы простить наглецу этот воздушный налет – в конце концов, взбучку за это получили командующие флотом и армией, оказавшиеся неспособными ни вовремя обнаружить, ни отразить угрозу – но коварный таридиец организовал еще рассылку писем редакциям ведущих фрадштадтских изданий! В результате на следующее утро уличные разносчики газет надрывали глотки, утверждая, что бомбардировка является ответом на покушение на таридийского царя и направлена исключительно на его величество Георга Второго, отдавшего преступный приказ, потому, мол, на жилые кварталы не упала ни одна бомба. Вот это уже являлось недоработкой именно его ведомства, потому что письма пришли не по почте, они были подброшены в здания издательств прямо в ночь воздушного налета. То есть внутри страны действовали иноземные агенты, имевшие точную информацию о времени налета, а ведомство Хаксли ничего об этом не знало!
