Имелась и вторая причина, не менее важная, но по политическим причинам я всегда и везде подчеркиваю, что она именно вторая. Янош не счел нужным тащить все запасы продовольствия с собой в Корбинский край – часть оставил в Россоши. Так вот эти запасы плюс часть нашей артиллерии, доставшейся врагу в качестве трофеев и остававшейся до сих пор в лагере под стенами города, подлежали непременному уничтожению.
Пушки было бесконечно жаль, но утащить их сейчас с собой мы были не в состоянии – если потеряем скорость и маневренность, долго не протянем.
– Ваше сиятельство, что с пленными делать? – поинтересовался молодой гусарский прапорщик. – С собой тащить больно хлопотно!
– Раздеть их и запереть в казарме! – усмехнулся я. Больно надо тратиться на содержание пленников, пусть их улорийцы кормят и одевают. – Их одежду и оружие в ратушу. Продовольственный склад сжечь! Ратушу тоже! Лошадей реквизировать, мы найдем им новых всадников!
Заводных лошадей мы с собой привели почти тысячу, правда, не все они были строевые, то есть вероятность, что не все смогут выдержать общую скорость перехода, была высока. Не говоря уже о выучке – боевой конь и командам специфическим обучен, и к звукам стрельбы привычен. Так что нескольких сотен прекрасных строевых лошадок, перешедших в наше владение от фрадштадтцев, будут большим подспорьем.
– Михаил Васильевич! – ко мне пробился Сашка Иванников, который в отсутствие оставленного с моей семьей Игната совмещал работу и моего секретаря, и ординарца, и посыльного для особых поручений. – В ратуше заперся командир гарнизона, и с ним человек тридцать: стражники, островитяне, и гражданские. Грозятся взрыв устроить в подземелье, требуют командира!
– Дегтярев там? – я досадливо поморщился. Чересчур резвый командир гарнизона мог спутать мне все планы. Хотя какой он резвый? Оставленный на его попечение город проспал напрочь.
– Там уже. Ждет вашей команды.
Все-таки некстати этот жест отчаяния! Только захвата заложников мне тут не хватало! Чего они могут требовать? Жизнь? Свободу? Чемодан золота и карету до ближайшего порта? Гарантией-то может служить только мое честное слово, и если бы я был плоть от плоти человеком этого мира и этого времени, то, как дворянин и офицер, я бы это слово дал и сдержал. Но как человек двадцать первого века готов был допустить любое развитие событий. Уж успех операции точно не поставлю в зависимость от требований кучки неудачников. Но вот своих людей нужно спасти.
– Иванников, узнай, что там у уланов? – распорядился я.
У подполковника Новикова все должно быть в порядке, у них задача проще. Так что проблемка с поздно спохватившимся командиром гарнизона является нашей единственной загвоздкой. И разрешить ее необходимо как можно скорее.
Ратуша в Россоши была небольшая, под стать самому городку. Тем не менее видна она была издалека, ибо большинство окружающих ее домов вовсе не стремились тянуться ввысь. Ведущая к главному зданию города улочка была грязной и кривой, а неказистые домики через один то выступали на улицу, то отступали от нее – видимо, во время строительства никаких планов застройки не существовало в принципе, и каждый будущий домовладелец действовал по своему усмотрению.
Не доехав половины квартала до центральной площади, я остановился. С этого места уже можно было более или менее прилично рассмотреть здание ратуши – два этажа, узкие окна, местами облупившаяся штукатурка, опирающийся на две колонны небольшой козырек над главным входом, пристроенная к правому крылу колокольня, возвышающаяся над основным зданием еще на два этажа. Метров тридцать в длину и примерно пятнадцать в ширину. Не нужно быть экспертом, чтобы уверенно заявить о невозможности удержать такое здание неподготовленным к осаде гарнизоном численностью тридцать человек, включая гражданских.
Очень сомневаюсь, что ратуша Россоши является исключением из правил, следовательно, никаких оружейных складов там нет. Зала городского собрания, суд, кабинет бургомистра и канцелярия, архив, сокровищница и тюрьма – вот стандартный набор помещений и служб, характерный для местных ратуш, располагайся они хоть в Улории, хоть в Таридии, Силирии или Тимланде. За другие страны не скажу, там не был, но вряд ли стоит ожидать больших отличий.
То есть оружие и боеприпасы у засевших в главном здании Россоши в наличии только те, что они принесли с собой и никаких бочек с порохом там просто не может быть. Блефует начальник гарнизона, развести меня хочет на ровном месте. Ну-ну.
Прибежал командир штурмового батальона Дегтярев, подтвердил мои выводы относительно способности противника оборонять здание, но угрозы взрыва исключить не мог.
– Они и глазом моргнуть не успеют, как мы уже ввалимся в окна второго этажа, а еще через минуту все будет кончено. Но если у них есть бочонок пороха и решимость зажечь запальный шнур, то мы можем не успеть.
– Да, будет обидно проделать такой рейд и в последний момент лишиться половины людей, которых надеялись освободить.
– Большая-то часть в тюрьме да на рынке, в подвале торговых рядов, – огорошил меня майор, – здесь подвал совсем небольшой, в него больше сотни человек не запихнешь.
– Сотня не сотня, но люди все одно наши, надо выручать.
– Так я ж не спорю, ваше сиятельство, – здоровяк Дегтярев как-то совсем по-детски смутился, – дадите команду, так я сам на штурм пойду.
– Не надо, Василий Николаевич, твое дело задачи своим бойцам ставить и руководить боем, довольно уже самому под пули лезть, – здесь я сделал паузу, подумав о том, что сам собираюсь заниматься делом, обычно поручаемым специально подготовленным людям. Только вот людей таких у меня нет. Да и вряд ли они вообще есть в этом мире – не пришло еще время для них. – В общем так, майор, я пойду и поговорю с этим улорийским командиром. Как там его зовут?
– Тарновский. Капитан Хенрик Тарновский, – проявил осведомленность внимательно слушавший разговор Иванников.
– Как подам условный знак, начинайте штурм. Если посчитаете, что что-то идет не так, штурмуйте без сигнала.
Дегтярев умчался к своим штурмовикам, а я неспешно направился к ратуше.
Небольшая площадь перед резиденцией местного градоначальства была пока пустынна, но во всех прилегающих улочках толпились наши солдаты. Пушек с картечью у осажденных нет, пулеметов в этом мире пока не существует, так что в случае штурма они всего по разу выстрелить успеют, прежде чем мои бойцы достигнут стен здания. Никаких шансов у них нет, только шантаж жизнями пленных.
Я спешился и медленно пошел к главному входу. Сейчас меня наверняка держали на прицеле несколько человек, и, хотя выстрел в парламентера был невыгоден осажденным, чувствовать себя мишенью было неприятно. Собственно говоря, здесь и сейчас может закончиться занимательная история Сергея Прохоркина, замечательным образом превратившегося в князя Михаила Бодрова. Случайный выстрел не совладавшего с нервами солдата или горожанина может оборвать жизнь Князя Холода. Просто и нелепо, но история знает еще и не такие нелепости.
