— Хм, верно, — отозвалась Мэри.
— Так или иначе, что сделано, то сделано, — сказал Джим. — Но они явно не станут рисковать новым человеческим вторжением на одну из их планет. Как только они зацепят нас, они выведут «ИДруга» в межзвездное пространство на своей территории, но далеко от планет, и надежно закрепят там. Они оставят охрану присмотреть за кораблем, пока не разберутся, как мы делаем то, что делаем, пусть даже это займет несколько тысяч лет. А тем временем вся твоя информация не попадет на Землю и не принесет таким образом никакой пользы.
— Может быть, — проговорила Мэри задумчиво. — Ладно, посмотрим. Мы дадим им прийти и забрать нас, а если они нас оставят где-то в космосе, как ты думаешь, я тебя освобожу и ты отведешь нас домой.
— Тогда будет уже поздно, — сказал Джим. Он вообразил, как сейчас ее карие глаза уставились бы на него.
— Что ты несешь? — воскликнула она. — Даже если они поставят охрану, ты сможешь прыгнуть как минимум на десять-пятнадцать световых лет в любом направлении, разве нет?
— Извини, но ты просто не привыкла мыслить в категориях военных действий в космосе, — сказал Джим. — Неужели ты думаешь, что они просто поставят пару кораблей рядом с нами, а остальные отправятся домой? Если бы мы были в таком положении, мы бы такой глупости не сделали, а действия на границе показывают, что лааги никак не глупее нас. Там не только будет охрана рядом с нами, но еще и «коробочка» во все стороны нашего возможного прыжка, и у кораблей в ней инструменты будут настроены на то, чтобы проследить наш прыжок. А рядом будут другие корабли, готовые проследить за нами и в течение дня нагнать в любом месте. — Он фыркнул. — Да они могут просто подняться на борт и снять наши фазовые двигатели.
— Но пока что это просто твоя теория, — протянула Мэри.
Двухместный истребитель лаагов вышел из фазового прыжка в сотне метров от правого борта «ИДруга».
— Ух ты, это уже рискованно, — сказал Джим. — Если бы он ошибся даже на сотую долю, то вышел бы из прыжка в пространстве «ИДруга», и конец истории. Спорим на щелчок, что его командир сейчас бесится.
— Это инопланетяне, и мы не можем точно угадать, что они думают.
Прибывший корабль лаагов перевернулся, и оказалось, что к его корпусу на подпорках были прикреплены длинные полосы, напоминавшие лыжи. И подпорки, и сами полозья были толстые, тяжелые и прочно прикреплены к кораблю. Прямо у них на глазах нижняя поверхность полозьев, обращенная к «ИДругу», порозовела. Розовый цвет стал темнеть, и стало ясно, что поверхность раскаляется добела, чтобы намертво привариться к корпусу «ИДруга» с одного прикосновения.
Второй корабль появился с другой стороны «ИДруга», на этот раз на более безопасной дистанции в четыре-пять километров. Но у него тоже были полозья, и они тоже начали нагреваться у них на глазах.
— Еще должны быть два корабля, чтобы зацепить нас со всех сторон, — заметил Джим. — Время уходит, дорогуша.
— Путь свободен, Джим Уандер! Путь свободен — давай! Давай!
Как только эти слова вырвались из разума Мэри, Джим почувствовал, что к нему возвращается контроль над «ИДругом». Появились еще два корабля с полозьями, а первые два пододвигались поближе. Он давно рассчитал в уме фазовый переход к центру галактики и теперь почти автоматически ввел его в механизм контроля перехода.
Они сделали прыжок.
Они оказались в пустом пространстве, вокруг горели незнакомые звезды.
— Как далеко мы забрались? — спросила Мэри.
— Как минимум на три световых года, — мрачно отозвался Джим. — Думаю, врасплох мы их застали — может, и сумеем добраться до нейтральной территории.
Он снова рассчитал и выполнил переход, потом еще один...
Он изучал пространство во всех направлениях, с радостью снова используя корабельные приборы с их мощным дальним обзором.
— Посмотри, звезды типа G0, как мы видели раньше — наверное, мы уже выбрались за границу лаагов. Может, это Рауль и имел в виду под раем...
Он прервался. Кабина корабля вдруг наполнилась невидимыми формами жизни.
Глава двадцать третья
«Невероятно, — подумал Джим. — Да еще и неописуемо».
Сквонка, Мэри и его окружало нечто, что можно было описать только как неисчислимое множество невидимых светлячков. Казалось бы, сочетание «невидимые светлячки» было очень странным, но никак иначе описать их было нельзя. Физически они были невидимы, даже приборы «ИДруга» их не улавливали. Но в уме он ясно видел их как множество живых разноцветных огоньков. Цвета бесконечно менялись, так что они будто стояли посреди радуги, которая постоянно складывалась из множества мелких частиц.
И они беспрерывно двигались.
Кроме того, они были не только в корабле, но и вокруг него. Они были в кабине корабля, они были наполовину внутри оболочки корабля, они были вне корабля, роились в космосе и тянулись в межзвездном пространстве как хвост кометы.
— ...Они нас видят! Как тот, другой!
— ...Этот не видит.
— ...Но эти двое видят. Так замечательно видеть вас и быть увиденными вами!
Голоса их звенели у Джима в мозгу, каждый голос выделялся и легко запоминался. На мгновение каждый голос было слышно по отдельности, пока они все не слились в шум приветствий от сотен тысяч таких индивидуальных голосов.
— Кто вы? — спросил Джим.
— Я — это я, — ответил хор голосов.
Джим мысленно покачал головой в изумлении.
— Если бы вы говорили по очереди, мы бы лучше вас расслышали, — сказала Мэри.
— Конечно, если хотите, но что это за способ слышать? — сказал один голос. — Мы любили вашего друга. Мы и вас, я думаю, полюбим. Почему нет побольше таких, как вы, кого можно любить?
— Не знаю, что вы имеете в виду под способом слышать, — ответила Мэри. — И как это — нас можно любить?
— А что, вызывать желание любить можно по-разному? — спросил другой голос.
— Я первая спросила, — сказала Мэри.
— Нет, я первый, — заявил голос, который первым согласился говорить по отдельности.
— Попалась, — пробормотал Джим.
— Что значит «попалась»?
— Нет, все-таки, что вы имеете в виду под способом слышать, — настойчиво продолжила Мэри, — и почему нас с Джимом можно любить?
— Есть только один способ слышать, — сказал голос, заговоривший с ними последним, — и только один способ видеть. Эта маленькая дыра, ваш другой друг, не слышит и не видит нас.
— Вы про сквонка?
— Ну вот, опять, — вздохнул голос. — Вы точно как тот ваш друг, который мог видеть и слышать нас. Конечно, когда нас не видят, это для нас очень болезненно. Вот поэтому мы велели другим вашим друзьям не подходить. Этого мы пустили с вами только потому, что вы двое нас видите и слышите, и мы хотели с вами поговорить. Но вы точно как ваш друг, что был здесь раньше, — мы очень его любили. Он начинал что-нибудь нам говорить и не говорил. И вы так сейчас сделали. Ты сказала «Вы про...», а потом остановилась.
