— Я работала у нее одиннадцать лет. Прелестная женщина. — сказала Имельда сержанту Флайт.
Было утро понедельника, и они вдвоем стояли в кухне Джеральдины Эдвардс. Флайт возвышалась над уборщицей — маленькой и крепкой португалкой лет шестидесяти.
— Когда я только приехала сюда, я не говорила по-английски, поэтому Джеральдина бесплатно давала мне уроки два раза в неделю. Если же я не делала домашнюю работу, Джеральдина могла сказать мне, — уборщица приняла строгий вид. — Без труда не вытащишь и рыбки из пруда! — Ее улыбка не стерла печали в глазах.
— Вы когда-нибудь встречались с ее сыном Оуэном?
— Я не называю его сыном, — уголки ее губ опустились. — За все годы, что я здесь работаю, он даже не прислал ей открытки с днем рождения или на рождество. Джеральдина не любила говорить об Оуэне. Я могу сказать больше — он разбил ее сердце.
— Джеральдина когда-нибудь упоминала о его визитах? Особенно перед самой смертью?
— Нет, — Имельда нахмурилась. — Впрочем, за несколько недель до смерти Джеральдина и впрямь сказала, что я не должна никого впускать в дом, когда ее нет, — глаза уборщицы расширились на слове «никого».
— И вы думаете, она имела в виду Оуэна?
Кивок.
Флайт увидела на кухонном столе визитку местного слесаря. Она задумалась: может, Джеральдина беспокоилась о безопасности, хотя замки на задних и передних дверях десятилетиями не менялись, хозяйка не удосужилась установить новые. Имельда не знала, имел ли Оуэн запасной комплект ключей.
На втором этаже Имельда остановилась у двери ванной и печально произнесла:
— Мне очень жаль. Я не была внутри после всего случившегося.
— Я понимаю, как вам трудно, — Флайт выдержала взгляд пожилой женщины. — Вы можете вспомнить что-то, что пропустили в тот первый раз, когда расстроились, найдя Джеральдину. Нечто важное.
Имельда расправила плечи и толкнула дверь.
Крутая ванна в викторианском стиле была прекрасно спроектирована именно для утопления, если Джеральдина Эдвардс действительно потеряла сознание.
— Когда вы нашли ее, Имельда, ваша хозяйка была полностью погружена в воду?
Имельда молча кивнула. Она сжала губы, старалась справиться с нахлынувшими слезами и прижала кулак к груди.
— В отчете сказано, там стояли бутылка виски и пустой стакан… Здесь?
Флайт указала на столик в непосредственной близости от ванной.
Имельда отвела взгляд. Вероятно, ее смутило, что работодатель пила спиртное, когда принимала ванну. Потом женщина кивнула:
— Я помню, как детектив поднял их и обнюхал изнутри. — Имельда изобразила его действия.
— И куда же они делись?
— Я вымыла стакан, а бутылку бросила в мусорное ведро.
Флайт старалась не выдавать раздражения: и стакан, и бутылку требовалось сохранить как вещественные доказательства на случай, если смерть станет подозрительной. Теперь не было возможности снять отпечатки пальцев или проверить их содержимое.
Филлида осмотрела пространство вокруг ванной и попросила Имельду поделиться своим мнением:
— Вся остальная обстановка точно такая же, как в ту ночь?
— Похоже, да. Нет только бутерброда.
— Бутерброда?
— Да, он лежал рядом со стаканом. Бутерброд с сыром. Я все вычистила, поскольку не хотела, чтобы по дому бедняжки Джеральдины бегали крысы.
— Не беспокойтесь. Вы все сделали правильно.
Флайт выдавила из себя улыбку. Она злилась на Сломена — и за исчезнувшие стакан с бутылкой, и за пропавший бутерброд.
Филлида Флайт присела на корточки — осмотреть коврик для ванной, от которого пахло сыростью.
— Вы не обратили внимания, был ли мокрым коврик в ванной, — спросила Флайт, — когда нашли тело?
Имельда задумалась.
— Когда я вошла, то бросилась к Джеральдине и опустилась на колени — попытаться поднять ее бедную голову над водой… — лицо уборщицы на мгновение дрогнуло. Она продолжила: — Думаю, если бы коврик был мокрым, я бы заметила.
Это наводило на мысль: Джеральдина промокла во время удаления трупа, а не во время ожесточенной борьбы.
— Вы рассказали моему коллеге о звонке Джеральдины около десяти вечера, накануне того дня, когда ее нашли. По какому поводу звонила ваша хозяйка?
— Ничего особенного. Просто попросила меня принести отбеливатель утром.
— Не могли бы вы попытаться вспомнить весь разговор?
Имельда полузакрыла глаза.
— Джеральдина извинилась, что звонит так поздно. Она забыла купить отбеливатель в супермаркете и спросила, не могла бы я взять его. Джеральдина Эдвардс всегда была очень вежливой. Еще она сказала, что, вполне возможно, простудилась. Ее била дрожь, и хозяйка собиралась принять хорошую горячую ванну, чтобы согреться перед сном.
Флайт заметила, что Имельда вновь говорила с беспокойством.
— Какой у нее был голос?
— Он показался мне… усталым, — ответила Имельда и отвернулась, якобы взять полотенце с вешалки.
— Имельда. Она говорила «устало»… или как-то по-другому?
— Хорошо, я скажу. Джеральдина любила выпить стаканчик на ночь, — Имельда вздернула подбородок, словно защищалась. — Но я не хочу, чтобы вы считали ее… пьяницей.
— Неужели это всегда так выглядело, то есть верхняя полка оставалась пустой?
Имельда отвела взгляд.
— Я не уверена…
Впрочем, румянец, вспыхнувший на ее щеках, говорил об обратном.
— Вы что-то вспомнили, — произнесла Флайт.
— Миссис Эдвардс была очень замкнутой дамой, — рука Имельды потянулась к распятию, висящему на шее.
— Имельда, для мертвых личная жизнь не имеет значения. Мне нужно убедиться, что мы не пропустили ничего подозрительного в смерти миссис Эдвардс. Вы явно заботились об этой женщине, поэтому я знаю — вы бы тоже хотели качественного расследования.
Пауза.
— Ну да, я и правда кое-что видела… Там когда-то были мужские вещи. Бритва и немного пены для бритья. Впрочем, когда я смотрела в ящики пару месяцев назад, эти вещи исчезли.
— Все верно. У Джеральдины был мужчина. Вы знаете, как они познакомились? Она когда-нибудь упоминала о возлюбленном?
— Нет, об этих вещах мы никогда не говорили.
Очевидно, Имельда считала мысль о женщине средних лет, ведущей сексуальную жизнь, чрезвычайно неловкой.
— Я поняла. У вас сложилось впечатление, что мужчина часто оставался на ночь? Например, хранил ли он в этом доме какую-то одежду?
— Нет, но однажды я нашла мужской носовой платок.
