Лицо Флайт стало грустным.
— Послушайте, это, конечно, полезно…
— Полезно? Ренвик — женщина-диабетик, и она использует ту же марку синтетического инсулина, что и у нас с миссис Э. И она гонялась за мной целую милю с ножом. Ее вина так ясна!
— Мы пока не нашли свидетелей, что она преследовала вас. Она утверждает, что это вы совершили нападение, вы… напали на нее из засады. И как вы знаете, вы обе оставили отпечатки на рукоятке ножа.
— Вы, должно быть, шутите! Она сидела прямо там и спрашивала меня о чем-то, про долбаный педикюр перед тем, как попыталась меня выпотрошить. Как вы вообще можете так думать? — Кэсси остановилась. То, что она оказалась на стороне полицейских, сбивало ее с толку, будто она смотрела сквозь бабушкины очки.
Кэсси все еще не могла прийти в себя от того, какой полной тупицей она была, когда позволила Элизабет Ренвик войти в ее квартиру. И потом уже Элизабет знала точно, на какие кнопки нажимать: включила слезы, говоря, что она кого-то потеряла. Очевидно, узнав у незаконнорожденного брата, что Кэсси работала с осиротевшими.
— Может, нам будет легче, если мы узнаем, каким путем она узнала ваш адрес, — произнесла Флайт. — Вы, например, когда-нибудь делились своим адресом с ее братом?
Кэсси покачала головой. Она только делилась своей электронной почтой с Кристианом, когда прислала ему подробности похорон миссис Э.
Потом она вспомнила. День, когда у нее было такое чувство, что кто-то следил за ней по пути из морга домой; хорошо одетая женщина в солнечных очках позади нее, явно сосредоточенная на своем мобильном телефоне. Может быть, Кэсси и отшила ее в тот раз, но у Элизабет было много таких возможностей проследить за ней до дома.
Флайт молча слушала, затем сделала осторожный глоток чая. То, как она избегала взгляда Кэсси, говорило, что ее ждут плохие новости.
— Кэсси… Есть еще кое-что, что я должна сказать вам… Элизабет Ренвик собирается заявить, что это ее брат убил Джеральдину. Она говорит, что он украл у нее инсулин.
— Что? Она так лжет?
— Барри был по уши в заговоре, — кивнула Флайт, — но все указывает на то, что реальный поступок совершила Элизабет. К сожалению, мы все еще далеки от того, чтобы доказать, что Элизабет убила и Джеральдину, и своего брата.
Кэсси все еще переваривала новость о том, что Кристиан Макларен, он же подлый мошенник Барри Ренвик, теперь лежит в ящике морга, убитый его младшей сестрой.
— Вы не вспомнили ничего, о чем проговорился Кристиан, что могло бы помочь нам предъявить ей обвинение?
Кэсси вспомнила его слова «Я люблю свою маленькую сестренку» и печаль в его глазах.
— Как я уже говорила, у меня сложилось впечатление, что они были очень близки до того, как что-то произошло. Но чтобы убить собственного брата…? Почему вы думаете, что это сделала она?
— Я подозреваю, она ставила на то, что его устранение будет эффективно. Прекратит любое дальнейшее расследование смерти Джеральдины и с этим снимет любой риск причастности Элизабет. И она была осторожна. Заметала следы: нет никаких следов ее визита в квартиру, нет свидетелей, нет видео с камер наблюдения. Даже еду на вынос заказывала через незарегистрированный мобильный телефон, — сказала Флайт и достала свой блокнот. — Здесь есть хорошие новости, возникшие из моего… неожиданного открытия — брака Ренвика с Джулией Торранс.
Их взгляды встретились, и Кэсси внезапно поняла дилемму, с которой Флайт, должно быть, боролась. Не в силах открыть, что именно Кэсси нашла запись о браке после того, как вломилась в дом миссис Э., Флайт, похоже, была вынуждена солгать, сказав, что она сама нашла ее во время своего законного визита на Патна-Роуд.
Кэсси отпила чаю, чтобы скрыть восхищенную улыбку: для такого любителя всяких кодексов и правил, как Флайт, должно быть, это было большое дело — сделать что-то менее чем на 100 процентов кошерное и доверить Кэсси держать ложь во благо в секрете.
Флайт рассказала ей о коротком браке Джулии Торранс с Ренвиком, с которым она познакомилась на сайте знакомств со штаб-квартирой в Манчестере. Джулия продала свой дом, чтобы супруги могли пожениться и купить дом в Алгарве, но вместо этого Ренвик сразу после завершения сделки перевел половину выручки с их совместного счета и исчез. Джулия наняла финансового следователя, но… деньги — 700 000 фунтов стерлингов — уже пробили себе путь через вереницу зарубежных счетов. В конце концов ей пришлось согласиться, что нет никакой надежды получить их обратно.
— Она ничего не сказала полиции? — спросила Кэсси.
— В тот момент она чувствовала себя слишком униженной, чтобы сообщить об этом. Но теперь она знает, что у Ренвика были и другие жертвы, и очень хочет помочь.
Не в силах говорить, Кэсси так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Это был преднамеренный акт покаяния за ее глупость влюбиться в Ренвика и за все остальное, что она сделала не так. Например, эта ее сумасшедшая теория о том, что у миссис Э. был ребенок любви, основанная исключительно на розовой детской шляпке, или о Джулии Торранс, носящей второе имя Джеральдина. Теперь было очевидно, что ребенок, которого баюкала молодая миссис Э. на полароидном фото, стоящем у кровати Оуэна и все такое — заветная память, возможно, о более простых временах, до того, как их отношения испортились.
— Они встретились на сайте знакомств «Раппорт» со штаб-квартирой в Манчестере, — Флайт положила перед ней распечатку. — Никого не узнаете?
Под заголовком «Познакомьтесь с командой “Раппорта”» лежала серия фотографий. Кэсси пробежалась глазами по улыбающимся лицам и вернулась к женщине с короткими огненно-рыжими волосами. Да, у нее была сверхъестественная способность менять свой облик, но эти глаза… по шее Кэсси потекла струйка ледяного пота.
— Вот ее.
Вдобавок к гриму, Элизабет Ренвик использовала при открытии учетной записи и другие хитрости — только чтобы обеспечить себе пост менеджера в «Раппорте», должность, которая позволила ей выбрать недавно овдовевшую Джулию Торранс в качестве многообещающей жертвы.
— Этого недостаточно, чтобы обвинить ее в убийстве Джеральдины, — предупредила Флайт. — Но это доказывает, что она была активным партнером в заговоре с целью обмана обеих женщин, что, конечно, предусматривает наказание в виде лишения свободы.
— Крупная сделка, — пробормотала Кэсси. Она потянулась за вязальной спицей, которую одолжила у бабушки, и нагнулась, чтобы почесать ногу внутри гипса. — Теперь я понимаю, почему ей пришлось убить миссис Э…. и брата. Но почему она так стремилась избавиться от меня?
— Барри явно сообщил о ваших подозрениях насчет смерти Джеральдины… Когда вы сказали ему, что полиция проводит расследование, она, должно быть, запаниковала — может быть, испугалась, что он невольно обвинил ее во время одной из ваших встреч. Когда его не стало, а Джеральдина вот-вот будет кремирована… вы остались последним незаконченным делом.
