— А давно? — впав в легкий ступор, проговорила Эленика.
Почему-то о супруге она уже давно думала в последнюю очередь. Так привыкла, что вокруг нее вечно вьется Хаос, что на собственную жизнь не оставалось сил. А ведь она так много должна была подготовить! Настроиться на первую брачную ночь, на обман, на актерскую игру. Нужно будет, в конце концов, что-то отвечать мужу на вопрос: “Как ты жила тут без меня, дорогая?”
Княгиня глубоко вздохнула. Ни один мускул не дрогнул на её лице, и служанке в голову не могло прийти, что руки госпожи подозрительно вздрагивают в складках пеньюара.
— Его Светлейшество прибыли этой ночью. Но пожелали не будить вас до утра.
— Вот как, — задумчиво ответила княгиня. — Ну, что ж, я позавтракаю с мужем. Вели накрыть на две персоны в картинном зале. Не хочу, чтоб нас отвлекали гости.
— Слушаюсь, госпожа, — поклонилась девушка, поспешив выполнять приказ.
Но Эленика остановила ее на пороге.
— Но перед этим прикажи подготовить купальни. Перед завтраком я хочу принять ванну.
“И подумать…” — закончила мысль княгиня.
— Как скажете, миледи, — кивнула служанка и, наконец, ушла.
Теплая вода с белоснежной пеной помогла привести мысли в порядок. Через каких-нибудь полчаса Эленика уже знала, о чем будет говорить с супругом. Знала, как подготовиться к ночи, и была почти готова сыграть роль девственницы.
Только отвратительное чувство брезгливости из-за того, что придется заниматься любовью с совершенно незнакомым человеком, не оставляла ее. Ведь, несмотря на то, что Леонарел был ее мужем, они виделись всего дважды в жизни. И он оставался для нее чужим.
Стоило закрыть глаза и представить его тонкие светлые руки, ласкающие ее тело, бледные розовые губы, жадно целующие шею и грудь, как к горлу подступал комок отвращения.
Что Дариэн с ней сотворил? Почему теперь она не хочет видеть рядом с собой собственного мужа? Ведь когда-то Леонарел казался ей даже красивым…
Ничего. Всего лишь еще одно испытание для ее воли. Может ей и понравится. Хотя сама Эленика в это и не верила.
Однако, на завтрак она одевалась по всем правилам этикета. Волосы были убраны наверх в лучшую прическу. Нежно-голубое платье приподнимало грудь немного более дерзко, чем она привыкла. Неглубокий, но довольно интимный вырез на груди был вполне приличным, но на грани эротизма.
Когда княгиня спустилась в зал, оказалось, что Леонарел уже ждет ее. Длинный стол, накрытый на двоих, золотой свет солнца, льющийся из распахнутых окон, громадные картины в монохромовых рамах из белого дерева.
И мужчина, приветствующий ее стоя. Одна рука была заведена за спину, другая держалась на животе. Как только Эленика подошла к столу, Леонарел галантно отодвинул перед ней кресло, перед этим не забывая склониться в поклоне.
Девушка улыбнулась.
— Светлого дня, князь, — поприветствовала она, заметив, как болезненно скривился он при этих словах.
Вообще, в образе ее мужа сегодня сквозило непривычное напряжение и какое-то странное несоответствие. Прическа была не совсем идеальной, привычные соломенные локоны до плеч слегка топорщились в разные стороны, будто в них нервно погружали пальцы. Совершенно новый костюм сидел слегка мешковато, ворот рубашки был залихватски расстегнут.
— И вам, Эленика, — ответил Леонарел, возвращаясь на свое место.
— Как неожиданно вы вернулись, — добавила она, неуверенно беря в руки столовые приборы.
Омлет с помидорами испускал призванный аромат, сырные гренки стремительно остывали, а фаршированные баклажаны мягко намекали, что, если их сейчас же не съедят, они совершенно точно заветрятся и станут невкусными.
Но Леонарел не торопился приступать к еде. И Эленике было неловко начинать первой.
Мужчина сложил руки в замок под подбородком и внимательно посмотрел на жену.
— Вы, наверно, удивились, когда в день нашей свадьбы я отбыл из особняка, лишив вас брачной ночи? — спросил он неожиданно.
Эленика прикусила губу, слегка покраснев.
Что тут скажешь? Вообще-то удивилась она несколько позднее, когда оказалось, что брачная ночь у нее все-таки была, но не с мужем.
— Я… оказалась несколько обескуражена, признаться, — осторожно проговорила девушка, все же положив себе кусок омлета в тарелку, чтобы не смотреть в глаза Леонарелу. — Но, дела есть дела. Ведь долг для нас — самое главное…
Она проглотила кусочек пищи, почти не замечая вкуса.
Долг. Эленика лучше других знала, как много значит это слово.
— Вы правы, конечно, — кивнул он. — И я рад, что вы не обижайтесь на меня.
— Как я могу обижаться на вас, князь? — не поняла девушка. — Вы поступили благородно. Вы защищали нашу родину.
Светлое лицо снова исказила гримаса разочарования. Он поднял на девушку свои голубые глаза, которые оказались бледно-водянистыми, и продолжил:
— Больше всего на свете я жалею, что мне пришлось отказаться от вашей ослепительной красоты…
Голос мужчины вдруг понизился, а взгляд скользнул по лицу, губам, в вырез декольте.
— Вы так прекрасны, Эленика…
— Благодарю, Леонарел, — вымучено улыбнулась княгиня, стремительно краснея.
Ей становилось ясно, что за мысли витали в голове мужа. И она успела пожалеть, что надела такое двусмысленное платье уже на завтрак. Нужно было срочно переключить разговор на что-то другое.
— Так что с восстанием? Что с антимагический контуром? Вы совсем ничего не рассказываете. Раз вы вернулись домой, значит, ваша задумка удалась?
Леонарел опустил глаза в пустую тарелку, а затем налил себе бокал вина.
— Увы, миледи, я оказался пленен одним из темных командиров. Меня содержали под стражей. И только вчера вечером отпустили. Повстанческая армия распалась.
— Вот как… — задумчиво протянула княгиня. — Но, если восстание подавлено, почему вас отпустили? Вы же — главарь мятежников.
Мужчина глубоко вздохнул и залпом осушил бокал.
— Потому что во мне перестали видеть угрозу, — раздался его злой ответ.
— Но, как это возможно, я не понимаю?
Леонарел промолчал, поджав губы. А потом вдруг резко встал из-за стола и стремительно подошел к девушке, опускаясь перед ней на колени.
Эленика задержала дыхание, почувствовав, как бледные руки мужа берут в плен ее кисти.
Кожа князя оказалась прохладной и на редкость неприятной. Впервые от прикосновения уроженца Порядка девушка испытала ощущение, будто ее трогает большая белая лягушка.
Подавив инстинктивное желание вырваться, княгиня улыбнулась.
— Вы так прекрасны, миледи, — снова проговорил он, поглаживая ее пальцы, — а я оказался недостоин вас. Но не все еще потеряно, я клянусь, Эленика!
