И, стоило признать, в этом они похожи. Два человека, кожей впитавшие противостояние между народами.
Но тогда чего же он ждал от нее? Покорности? Согласия?
Ждал, что рано или поздно она сломается, признав поражение, как и все его прежние противники. Но Эленика оказалась не такой. Она не покорялась его воле. Не склоняла голову. Похоже, даже собственная жизнь казалась для нее менее важной, чем долг перед родиной. И эта мысль разрывала сердце князя Хаоса на куски. Слишком невыносимо было думать, что любви с тобой женщина предпочла смерть. Твою или собственную — не важно.
А теперь был лишь один шанс спасти ее жизнь. И вряд ли она на него согласится.
Боялся ли Дариэн Астард проигрыша? Допускал ли хоть на миг, что юная княгиня обыграет его в эту дурацкую игру?
Не допускал. По одной простой причине: его долг перед родиной тоже был велик. Настолько, что он не мог позволить себе погибнуть ни при каких обстоятельствах. И он не боялся. Потому что страх — удел проигравших.
Как только повелитель пересек половину помещения, поравнявшись со своими двумя рыцарями крови, один из них подошел ближе, осмелившись остановить господина на полпути.
Он низко склонил голову с черно-рыжими нитями волос и проговорил:
— Прошу простить меня, сир, — он говорил очень тихо, не поднимая головы. — Эта женщина уже второй раз бросает вам вызов. Позвольте мне просто убить ее. Это разорвет цепь договора…
Дариэн Астард ничего не ответил. Но когда рыцарь поднял голову и встретился с острым, как клинок, взглядом, его лицо побледнело даже сквозь темную кожу. Потому что лицо князя Хаоса пылало яростью, которая могла сжечь на месте.
— Прошу прощения, мой повелитель, — еще ниже склонил голову верный слуга и отступил на шаг назад.
Дариэн встряхнул головой, отгоняя мысли о кровавой расправе над одним из своих бестолковых подданных, и продолжил путь к столу, за которым сидела хрупкая фарфоровая фигурка его Эленики.
Нет. Просто Эленики. Княгини из рода Тимьен. Она никогда не была его Эленикой. И, похоже, уже никогда не будет.
Казалось, что его ноги ступают по раскаленным углям. Чем ближе был стол с аккуратно расставленными фигурами, тем сложнее давались шаги.
Впрочем, со стороны все смотрелось совсем иначе. Княгиня Порядка напряженно следила за легкой и уверенной поступью повелителя Хаоса и боялась. В лице своего соперника ей виделась привычная усмешка и какая-то холодная отрешенность. Словно он уже видел ее проигравшей. Мертвой.
От этого маленькие ручки, с силой сжимающие под столом подол платья, холодели. Сердце замирало, словно специально замедляя ход. Было невероятно больно думать, что этому мужчине, так вальяжно сидящему теперь напротив нее, действительно плевать на ее смерть. Так мучительно осознавать, что он, как всегда, уверен в своей победе и не жалеет ни о чем. Потому что князь Хаоса никогда не жалеет ни о чем. Что ему смерть какой-то светлой? А еще обидней было думать, что разделываясь с ней, Дариэн наверняка будет представлять ту женщину, что совратила его отца и издевалась над ним и его матерью.
Хотя, какая ей разница, кого он будет представлять? Но почему-то мысль о том, что для князя Хаоса она, Эленика, — лишь пустышка, которую по щелчку пальцев можно сделать любовницей, резала не хуже кинжала.
Что ж, тем больше причин было стереть с его лица эту оскорбительную самоуверенность. Она постарается победить. Не ради себя. Проклятье, даже не ради собственной страны! А чтобы перед смертью Дариэн Астард понял, что с ней, Эленикой из рода Тимьен, стоило считаться.
— Приступим? — спросил князь, не сводя черно-янтарных глаз с девушки. В его взгляде горела и перетекала лава, то остывая и темнея, то снова становясь огненно-оранжевой. Тяжелое, почти гипнотическое внимание в очередной раз начало затягивать Эленику, не давая возможности отвернуться.
— Приступим, — кивнула она, как можно уверенней.
Только холод и тоска растекались в сердце все сильнее. Ведь каков бы ни был итог игры, больше не наступит того дня, когда она вдруг услышит в тишине за спиной взметнувшийся вихрь Хаоса. Не настанет того часа, когда он подойдет сзади и, не спросив разрешения, обнимет, прижав к своему телу. И не будет больше таких нежеланных поцелуев, утягивающих в пропасть и возносящих в небо, будто на крыльях… Ничего не будет.
Дрогнувшей рукой Эленика передвинула пешку. Игра началась, и тянущее чувство дуэльного зова немного притупилось. Княгиня и не представляла прежде, что эта магия настолько явно ощутима. Действительно, стоило ей произнести слова древнего вызова, как что-то незримо связало ее жизнь, заставляя выполнять условия договора. И вот теперь, стоило начать шахматный бой, как легкая зудящая боль немного улеглась. Жаль она не унесла с собой моральных терзаний.
Князь Хаоса играл хорошо. Эленика быстро поняла, что перед ней неслабый соперник. Хотя девушке вообще было сложно представить, что повелитель Хаоса мог быть хоть в чем-то плох. Иногда казалось, что он идеален в своей силе, уверенности, ярости… Казалось, что все его черты будто отточены до лезвийной остроты. До критической яркости. Даже страсть Дариэна Астарда была не просто горячей. Она сжигала, подобно лаве вулкана. И маленькая княгиня могла лишь смириться с тем, что ее крылья уже сгорели в этом огне.
Но ничто не заставило бы ее сдаться. Каждый следующий ход она продумывала все с большей тщательностью. И это позволяло им большую часть игры идти на равных.
Присутствующие в зале лорды и леди хранили многозначительную напряженную тишину, изредка перешептываясь. Дариэн невозмутимо выводил вперед фигуры, придерживаясь агрессивной тактики игры. Периодически он бросал на княгиню задумчивые взгляды, которые она усиленно старалась не замечать.
И вот осталось уже не так много фигур. Но никто из соперников так и не добился лидерства.
Внезапно князь Хаоса в очередной раз посмотрел на девушку, заставив ту поежиться под волной мурашек. И вдруг в голове княгини раздался тихий, но уверенный голос: «Сдавайся. И я верну тебе вызов…»
Эленика вздрогнула, наконец, посмотрев на мужчину.
«Не стоит… Повелитель», — ответила она, с ноткой безразличия возвращаясь к игре.
И это слово «повелитель» показалось Дариэну почти оскорблением. Огненная бездна, да он терпеть не мог, когда она называла его не по имени! Сейчас он уже и не вспоминал, что раньше даже от любовниц требовал почтительного обращения.
Стиснув зубы, князь Хаоса пошел в очередное наступление. Конь и ферзь методично и незаметно окружали короля, подводя игру к финалу. Заметит ли это Эленика?
Он сам не знал, хочет ли, чтобы она заметила, или нет. В сердце все не успокаивалась злость на нее за эту глупую дерзость. Ему хотелось наказать девчонку, научить, кому стоит бросать вызов, а кому — нет. А еще он обязан был победить.
С другой стороны, какая-то крохотная часть его души, о наличии которой он прежде и не подозревал, отчаянно требовала проиграть. Чтобы Эленика, наконец, получила то, чего так страстно желает. Чтобы хоть на миг ее голубые глаза сверкнули радостью. Чтобы не видеть, как эти глаза могут потухнуть…
