Но маска первого рыцаря так и оставалась безучастной ко всему. Холодной.
– Как тебе история? – спросил он ровным голосом, снова сбивая меня с толку.
– История?..
Дайрен едва заметно кивнул головой на прикроватный столик. Проследив за его взглядом я обнаружила ту самую книгу, которую читала весь день. Которая оставалась в моей комнате.
– Я попросил принести, – тут же объяснил он, словно прочитав в моем взгляде вопрос. – Подумал, что тебе может быть скучно.
– А… Спасибо, – кажется, смутить меня еще сильнее уже невозможно.
Чего он добивается? Откуда такая перемена?
– Так как тебе книга? Достаточно кровавая?
Одна бровь мужчины вопросительно дернулась вверх. Блеснул в хрустально-голубых глазах едва уловимый сарказм.
Да, вот так. Этот Дайрен мне знаком. К такому я почти привыкла.
– Вполне, – кивнула в ответ и отвернулась.
Вспоминать о книге было неприятно. Я чувствовала, что рыцарь не просто так задал свой вопрос. В его взгляде не было жалости. И он явно хотел донести до меня эту мысль.
Не жаль. Ему не жаль фей.
Но мне и не нужна жалость врага.
– Как ты смогла выпустить Джайру? – раздался вдруг хлесткий вопрос. – И главное – зачем? Захотелось побыстрее оказаться в числе сородичей? Так ты только скажи, Элеандора будет счастлива. Поверь, смерть от поцелуя фурии и наполовину не так страшна, как от клыков мантикоры.
Каждое слово звенело металлом. И теперь я наконец увидела правду: Дайрен был в ярости. Злость светилась в голубых глазах раскаленным маревом. И привычная маска безразличия трещала по швам.
– Я не открывала вольер, – хотелось ответить твердо. Уверено. Моей вины ни в чем не было. Но голос все равно сорвался.
Мужчина прищурился. Не верил.
– Зачем мне открывать клетку со зверем, который жаждет меня укусить?! – воскликнула я, когда возмущение начало прорываться наружу. – По-твоему, я совсем сумасшедшая?!
Не ответил. Смотрел все так же жестко. В эту секунду я поняла, что с начала разговора он не пошевелил даже мизинцем. Словно каждая мышца в его теле была болезненно напряжена.
– Не знаю, может, у вас, у феечек, патологическое желание кончать жизнь самоубийством, причем с особой жестокостью, – нервно бросил он и откинулся назад в кресле. Словно ему вдруг стало легче.
– Нет. Ничего подобного, – буркнула я, одновременно пытаясь понять, что творится с мужчиной. – Я очень люблю жизнь.
– Тогда кто открыл вольер? – продолжал расспрос Дайрен, но теперь, скорее, в формате размышления. – Прислуга сказала, что не имеет к этому отношения. Я, конечно, все проверю еще раз, но…
– Я видела кусок голубого платья, – перебила, вспоминая случившееся. Мужчина мгновенно переменился в лице.
– Платье?
– Да, прямо перед тем, как все произошло. Какая-то девушка… Словно убегала. Да, сперва я подумала, что она за мной следит. Но она вполне могла просто убегать после открытия клетки.
– Ты видела еще что-то? – резко подался вперед Дайрен, положив одну руку на кровать. Рядом со мной.
– Нет, увы, – покачала головой, разглядывая длинные пальцы.
В голове так некстати всплыло воспоминание о том, насколько они могут быть горячими.
– Может, это все же кто-то из слуг?..
– Нет, – резко подняла взгляд на рыцаря. – Я почувствовала запах. Это фуриянка.
– Понятно, – протянул он, кивнув. За чертой взгляда проскочила какая-то мысль, накрывшая лицо сумрачными тенями. Словно он догадывался, кто это мог быть.
Та самая женщина?..
Хотя почему именно она? Незачем ей совершать такой дурацкий поступок. Мне казалось, что она могла приревновать. Но ведь ревность еще не повод для убийства? Или повод?
Я уже почти спросила об этом у Дайрена. Но внезапно он усталым движением потер виски и зажмурил глаза. Глубокий вздох вырвался из груди.
У меня внутри что-то кольнуло. И в результате я задала совсем другой вопрос:
– Тебе жаль ту мантикору? Наверное, ты был к ней привязан.
И правда, я ведь совсем не думала о том, что ему пришлось убить собственного зверя. Животное, которое доверчиво лизало ему руки…
Не скажу, что мне было жаль это существо после того, как я едва не погибла. Мантикора – не домашний котенок. Не собака и даже не волк. Это совершенно дикий зверь. Им управляет лишь желание охотиться. Ради голода или развлечения – неважно.
Когда-то давно фурии вывели их с помощью магии, каким-то неведомым образом скрестив льва и скорпиона. В результате чудовище получило смешанные черты обоих существ. И вполне вероятно, что мозг им частично достался именно от последних. От хладнокровных членистоногих, не обладающих разумом, лишенных привязанностей.
Я не знала, как Дайрену удалось приручить этих тварей. Говорят, они слушаются лишь своих создателей.
Впрочем, все это не мешало мантикорам быть невероятно красивыми. И наверняка мужчина был расстроен потерей домашней любимицы. Если можно назвать так огромную дикую машину для убийства.
Хотя, не это ли лучший питомец для бесчувственного рыцаря мрака?
Дайрен пожал плечами.
– Жаль? – переспросил он, словно пытался подтвердить все мои размышления. – Я не знаю, что такое жалость, Арилейна.
Голубые глаза блеснули и превратились в лед.
– Джайра ослушалась моего приказа. И понесла наказание.
Дайрен отвел взгляд.
Сердце застучало в груди. Глухо стукнуло в прутья клетки.
– Вот так просто? – почти шепотом спросила я.
– Зачем усложнять?.. – приподнял бровь.
Правда не понимал.
Иногда мне казалось, что я вот-вот проникну сквозь стены его тюрьмы. В наглухо закрытую камеру, где хранятся все настоящие мысли и эмоции. Иногда я думала, что уже приоткрыла туда дверь и понимаю чуть больше, чем Дайрен позволяет осознавать даже себе.
Но иногда все было совсем наоборот. Вот так, как сейчас. И мне казалось, что у него внутри и впрямь пустота. Ничего нет. Только выжженная земля, изголодавшаяся по извращенному чувству, которое они привыкли принимать за любовь.
– А если я ослушаюсь? – спросила тихо. – Нарушу договор. Ты тоже убьешь меня без сожаления?
Еще один оглушительный удар сердца. Неприятно-звонко дребезжат прутья-ребра.
Дайрен молчал. Не сводил с меня потемневшего взгляда, перед тем как ответить. Медленно и тягуче. Словно это могло влить в голос больше яда:
– А что заставило тебя думать, что ты чем-то отличаешься?..
Могло. Влило.
