Для феи, которую и колдовать-то никто не учил, это невыполнимая задача. У меня не хватит сил ни сломать кольцо ошейника, ни уничтожить заклятье, лежащее на нем. Казалось бы, я в ловушке. Выхода нет.
Но решение пришло само, стоило вспомнить, что завтра за день. Теперь осталось лишь не испугаться и дойти в задуманном до конца.
Ночь пролетела незаметно, но восхода солнца так и не настало. В маленьком окошке над самым потолком не золотился утренний свет. Ничто не освещало унылую камеру.
Но мне и не нужен был свет. Я села на стог грязной соломы в углу помещения и глубоко вздохнула. Прошлась взглядом вокруг, ища какой-нибудь подходящий для моей задумки предмет. Ничего нужного не нашлось, но я становилась на одном участке собственной цепи, где звенья оказались отлиты не слишком ровно.
Восход солнца я всегда чувствовала безо всяких часов. Привычка вставать рано играла свою роль. Поэтому мне не нужно было видеть свет в окне, чтобы знать: утро наступило.
Как только это произошло, я постаралась взять себя в руки. Глубоко вздохнула и закрыла глаза.
Сегодня мне предстояло попрощаться с большей частью того, что было дорого, надеясь, что удастся сохранить оставшиеся крохи. Через несколько минут, если все пройдет хорошо, я забуду старые привычки, забуду все, что мне нравится. Предам память своих родных и близких. Перестану чувствовать природу, слышать цветы, ощущать настроение ветра. Бабочки уже никогда не прилетят ко мне на ладонь.
Это может показаться не так уж страшно. Что с того, что я потеряю себя, если взамен спасу жизнь брата?
Собственное благополучие – пустяк, когда на другой чаше весов лежит чье-то дыхание.
Но на самом деле от страха у меня дрожали даже губы.
Дальше тянуть было нельзя. Скоро день войдет в свои права, а я не знаю, как решит отпраздновать Черное солнце проснувшаяся царица фурий. Потому, мысленно попрощавшись с прошлым, я оставила его далеко позади. Как можно сильнее полоснула по ладони кривой стороной цепи, добившись того, что торчащий осколок распорол кожу.
Больно.
Кровь такая красная. Пугающая.
Руки тряслись, когда я обмакнула палец в краску из собственного тела и нарисовала на стене лист Рен. Священного дерева фей, которое считается символом нашей богини.
Набрала в грудь воздуха и произнесла, отчаянно боясь, что не получится.
И, наверно, еще сильнее боясь, что наоборот, все выйдет так, как нужно.
– Я отрекаюсь от тебя, Флора, мертвая богиня фей, – голос охрип, на глаза навернулись слезы. И я перечеркнула лист Рен, быстро начертив рядом сову – древний символ Фауны. – И отдаю свою кровь твоей сестре.
Еще до того, как символом фурий стал бог-скорпион, они поклонялись Фауне. Еще до того, как они отреклись не только от фей, своих кровных братьев, но и от собственных корней.
– Прими меня в свои ряды, богиня ночи, лесного зверья и серебряной луны, – продолжала я чужим, незнакомым голосом. – И пусть мрак царит вечно…
В окошко над головой ворвался ветер. Сильный. Неправильный. Такой никогда не достиг бы дна моей камеры. Затих бы еще на середине. Но этот выл, не умолкая. Он взметнул мои волосы, как белую шапку снега. Поднял вверх подол платья.
Я не шевелилась. Смотрела куда-то в стену напротив и думала почему-то только об одном. Взглянет ли еще хоть раз на меня Дайрен? Захочет ли прикоснуться? Мне казалось, что я знала ответ на этот вопрос. Даже если однажды нам суждено будет снова встретиться, вряд ли он увидит во мне прежнюю Арилейну.
Я сама уже не вижу себя прежней.
Пальцы пробежали по теплому, нагретому от кожи железному ошейнику. Он больше не мешал. Просто немного неприятно сдавливал шею, но не больше.
Подошла к креплению цепи на стене, провела рукой по звеньям. Закрыла глаза, чтобы в следующий миг очутиться в соседней камере безо всякого ошейника. Сияние работало, почти как прежде.
Кэльфиан поднял голову, и мир словно замедлился. Застыл в его глазах, наполнившихся чернотой радужки. Ужас, отразившийся на его лице, отдавался у меня в сердце, но не находил отклика.
Увы, я уже все решила, брат.
– Привет, Кэл, – проговорила спокойно. – Вставай. Пора выбираться отсюда.
Некоторое время он молчал, не в силах произнести ни слова. Затем подошел ближе. Неуверенно протянул руку, пропустив сквозь пальцы мои волосы цвета жидкой сажи, и тихо спросил:
– Ари… Ты стала фурией?
Я грустно улыбнулась и ничего не ответила.
Мы исчезли из Сумеречного крыла так быстро, что нас даже не успели хватиться. Подозреваю, что сияние фурий Чернокрылые не приучены отслеживать. Значит, у нас есть небольшая фора до тех пор, пока врагам не станет ясно, что произошло. Но смогут ли они и тогда отследить именно наше перемещение среди десятков прочих? Я надеялась, что нет.
Держась с Кэльфианом за руки, первые два часа мы сияли почти без перерыва. Это должно было запутать след. Но спустя время я стала делать паузы подлиннее, с каждым разом все сильнее увеличивая время отдыха. И в какой-то момент мы даже остановились отдохнуть и наконец-то смогли поговорить.
За прошедшие скачки Кэл уже немного пообвыкся с мыслью, что я теперь фурия, и глядел на меня не с таким откровенным ужасом. Мне показалось, что из глаз даже исчезло презрение.
Хоть что-то. Себе самой я была все также отвратительна.
– Так как тебе это пришло в голову, Ари? – спросил он, усаживаясь на поваленное дерево в одном из густых лесов далеко за окраиной города.
Я прижалась к стволу высокого дерева, с легкой тоской отмечая, что больше не слышу, как под корой текут соки. Как раздается еле уловимый, на грани сознания шепот древесного духа.
– Нужно было как-то выбираться, Кэл, – спокойно ответила я, стараясь меньше дышать. Я боялась, что если вздохну поглубже, почувствую от себя запах тлена и смерти. Но, похоже, обоняние я потеряла так же, как белые волосы. – Я давно знала, что фурии с нами… – голос оборвался, когда в голове вспыхнуло осознание, что я теперь не одна из фей. – То есть…
– Не заморачивайся, – нервно встряхнул руками брат и нахмурился. – Твой внешний вид не имеет никакого значения. Даже если у тебя отрастут вымя и рога, ты все равно будешь феей, а не коровой. Ты была и останешься моей сестрой, Арилейна. Дочерью нашей матери – феи.
Я улыбнулась. Только вряд ли улыбка вышла достаточно радостной.
– В общем, фурии и феи – ветви одного народа эльдарийцев, Кэл, – продолжала я. – И в одной из старых книг совсем недавно я прочла про раскол. Мне просто повезло наткнуться на эту главу. Давным-давно эльдарийцы стали приносить клятвы разным богам. И вот эти самые клятвы я и решила немного извратить. Судя по всему, у меня получилось.
– Да уж, результат налицо, – фыркнул парень и засмеялся. Тяжело, напряженно. Но засмеялся.
