Наложница бросила на меня острый взгляд. Как ядом плюнула.
— Лайет Дайше — единственный мужчина, которому я была согласна отдаться добровольно. Он — тот, кто достоин моей любви и поклонения. Ты наверняка уже знаешь о его проклятье. Об отравленной магии, поселившейся в его прекрасном теле. Это росток скверны, от которого нельзя избавиться. И этот росток уже давно убил бы любого другого. Но наш господин не так прост. Он не только нашёл способ справляться с токсинами, но и стал величайшим магом. Единственным магом материи во всём мире.
Я слушала очень внимательно. Эрисса говорила завороженно, не сводя с меня восхищенно-пылающих глаз. Да, она определённо обожала Лерана. Но вот любовь ли это была?
— Он подчинил проклятое волшебство, — продолжала она, — научился высасывать материю из разломов, вместо того, чтобы просто запечатывать их, как иные маги. За это его и прозвали отступником. Он пошёл против принятого порядка, против законов и правил. Был ли у него другой выбор — совсем иной вопрос.
— Значит, остальные колдуны не умеют использовать материю ни в каком виде? — уточнила я, опасаясь, что мои догадки верны: кроме Лерана никто не сможет открыть для меня разлом в мой мир.
— Не просто не умеют. Они умрут, едва решат прикоснуться к ней, — с презрение выдохнула девушка. — Только лайет Дайше способен подавить воздействие зелёного яда. Да, для этого ему приходится регулярно получать энергию от своих наложниц. Хвала Солнцу, в нем течёт кровь нарров, и это не проблема.
Она взмахнула рукой, немного нервно отбросив назад упавшую на глаза прядь.
— Не проблема? — удивилась я. — А тебя не беспокоит, что материя в нём отравляет всех вокруг? Тебя, например?
Брови Эриссы непонимающе взлетели.
— Лайет никогда не подвергает нас опасности сверх нормы. Сколько я не упрашивала его, он не бывает со мной чаще двух раз в месяц. Говорит, что большее количество яда пилюля Эвиарда будет неспособна переварить.
Девушка фыркнула.
— Я — на четверть сумеречная дриада. И гораздо выносливей других рабынь. Жаль он не понимает, что его жизнь для меня дороже своей. Я готова сделать всё, что угодно, лишь бы уменьшить тяжесть его проклятья.
Она отвернулась, и на смуглом лице промелькнуло недовольство. Словно сказано было слишком много.
Я помолчала некоторое время, обдумывая её слова. Выходит, эмоции и стремления этой девушки были ещё глубже, чем я предполагала. Она даже стала вызывать у меня некоторое уважение своим желанием спасти господина. Это не просто рабская покорность. Она любила Лерана. И её чувства мне понятны. Такого человека, как лайет Дайше, сложно не любить. И это ещё сильнее пугало. Сколько времени пройдёт прежде, чем я стану такой же, как Эрисса? Наложницей, думающей только о жизни своего хозяина?
— Кстати, что ты имела в виду под всем королевством, которым может в будущем обладать твой… наш господин? — решила перевести тему я.
Эрисса многозначительно посмотрела на меня.
— Да, об этом не принято говорить, поскольку Леран — опальный лайет. Отступник, изгнанный на задворки королевства. Но это всё же никак не отменяет того факта, что он — младший брат короля. А детей у правителя до сих пор нет. Конечно, сейчас никто не рискнет заикнуться о том, что на троне может оказаться сын тёмной нарры, ещё и отравленный запрещённой материей. Но вот только, что будет, если король внезапно умрёт?..
Она некоторое время внимательно смотрела мне в глаза.
— И вот поэтому я всё же сильно сомневаюсь, что ты и правда желаешь покинуть гарем.
А я на мгновение задумалась. Ну и какая мне разница, брат он королю, сват или кумкват?
— Это ничего не меняет, — покачала головой я. — Но ты всё равно думаешь, что я лгу, не так ли?
Эрисса молчала.
И тут откуда-то сбоку донёсся голос:
— Она не думает, малышка. С такой задницей, как у неё, вообще думать незачем.
Мы обе резко повернули головы и обомлели. Эрисса от страха, а я от радости.
— Фьёр! — воскликнула я, всплеснув руками.
Наложница же подпрыгнула с кресла и начала что-то сбивчиво напевать. Цветы в напольных вазах зашевелились.
— Лера, успокой свою подружку, а то она сейчас все горшки поразбивает, а ваш хахаль потом на меня свалит.
— Эрисса, перестань, Фьёр не причинит нам вреда, — поспешила я сказать девушке, чей взгляд довольно быстро становился осмысленным. Что ж, она умела взять себя в руки.
— Не знаю, как счёт вреда, дорогуша, — покачал головой эриний. — Но тебя я жрать точно не буду. С некоторых пор аппетит пропал, знаешь ли. А вот сумеречная дриада… выглядит весьма вкусной!
Он спрыгнул с комода, вовсе не обращая внимание на то, что был в полтора раза крупнее этого предмета мебели. И медленно начал красться к Эриссе. Его огромные мышцы перекатывались под белой шкурой, чёрные глаза с тремя зрачками приобрели хитрый блеск.
Девушка пискнула и нырнула за спинку кресла. Фьёр отклонился на задние лапы, будто готовясь прыгнуть.
— Перестань, ты её пугаешь, — воскликнула я, перерезая тому путь. И тут же обхватив кота за шею.
Руки утонули в мягкой шерсти, а я зарылась лицом в пушистые чёрно-белые полоски.
— Я так скучала!
— Тьфу ты, всю охоту испортила, — проворчал тигр.
Он немного помялся и таки вывернулся из объятий. А Эрисса после этой сцены как будто стала чуть смелее.
— Он безопасен? — спросила она у меня, указывая на эриния пальцем.
— Попробуй дотронуться, детка, и узнаешь сама, — фыркнул тигр, широко улыбаясь зубастой пастью.
— Как ты прошёл через барьер Лерана? — с радостной улыбкой спросила я.
— Пфф, тоже мне барьер, — проговорил он, — как будто обсидианового эриния Ледяных холмов может что-то задержать.
— Понятно. Но в любом случае, я очень рада. Мне было скучно без тебя.
— Ты думаешь, я прилетел тебя развлекать? — фыркнул он. — Мне просто стало жаль оставлять не съеденным целый гарем. Особенно твою аппетитную подружку.
Он бросил взгляд на наложницу и многозначительно облизнулся. Розовый язык коснулся морды, пошевелив длинные тонкие усы. Это как всегда выглядело по-кошачьи очаровательно.
— Фьёр, ну до чего ж ты милый, так бы и натискала всего, — воскликнула я, протянув к нему страждущие пальчики.
— Эй-эй, держи себя в руках, дорогуша. Я на это не подписывался.
И сделал шаг в сторону.
— Вот так вот, — обратилась я, усмехаясь, к замеревшей Эриссе. — Сколько кота не гладь, всё равно нагадит в тапки.
— Как ты меня опять назвала?! — возмутился Фьёр.
— Я, пожалуй, пойду, — пискнула наложница и посеменила к выходу. — Рада была знакомству, — обронила она на пороге и скрылась за дверью.
