Но Эвиард не заметил и капли моих истинных эмоций. Каменная маска была непроницаемой.
Когда все раны были чисты, и перед нами предстало реальное положение вещей, лекарь вздохнул. И я впервые поняла, что он тоже боится.
— Я полагаю, что вы опять отвергните в качестве лечения крошку дубовой коры? — немного нервно спросил он.
— Вы спрашиваете моё мнение? — не поверила я своим ушам.
Лекарь опять вздохнул, испуганно оглядываясь. Он очень боялся, что его авторитет упадёт. Но мы были здесь одни.
— Признаюсь, ваше лечение в предыдущий раз дало хороший эффект, — ответил он через силу. — Хотя дубовая кора и заклятья третьего круга вылечивают ожоги быстрее.
И прежде, чем я успела возмутиться, он добавил:
— Но я допускаю, что на организм лайета Дайше привычный мне метод может подействовать иначе. Или не подействовать вообще.
Вот теперь мне стало интересно. Но не думайте, что мы просто спокойно болтали над несчастным Лераном, который с каждым мгновением становился всё бледнее. Я одновременно осматривала его раны и приходила к неприятному заключению.
— Что бы вы обо мне ни думали, я дорожу жизнью своего господина, — продолжал лекарь. — А потому готов выслушать и ваши предложения. Мне ещё не приходилось лечить такие повреждения без магии.
Это было ужасно. Просто ужасно. Потому что мне ТАКОЕ, тоже никогда не приходилось лечить. Магические средства не действует на лайета, а это значит — волшебные грибы, чье действие мне до конца так и не известно, не стоит даже пытаться использовать. Если я не хочу поэкспериментировать над и так умирающим мужчиной.
На самом деле, нам очень повезло. Не было на его теле ни одного достаточно глубокого разреза, чтобы понадобился хирург. Но крови оказалось потеряно очень много.
— Так что вы предлагаете? — настаивал Эвиард.
Я перевела на него озабоченный взгляд и спросила:
— Вы умеете зашивать раны?
Несколько мгновений лекарь выглядел озадаченным. Но затем быстро кивнул и отдал необходимые распоряжения.
Оказалось, что такой практики в этом государстве нет. Как и в соседних. Но медик был готов попробовать новую методику «степных полулюдей». И через полтора часа раны лайета Дайше закрылись неумелыми швами медика, а после — обработались чем-то спиртосодержащим.
Чуть позднее лекарь всё же ушёл. Меня больше никто не выгонял. Я тихонько легла на кровать рядом с мужчиной, укрыла его одеялом, наблюдая за спокойным дыханием.
Через несколько часов поднялся жар. Пришлось обложить Лерана холодными тряпками. Пытаясь сбить температуру, я постоянно охлаждала те части тела, на которых не было швов. Всё это вместе с нервными переживаниями страшно выматывало.
Был лишь один плюс среди всего окружающего ужаса: я могла спокойно касаться лайета, не боясь быть обожжённой сиреневым взглядом или безразличием в голосе. Печальное преимущество.
Коснулась его волос, как всегда заплетёных в жёсткие косы, провела большим пальцем по бровям. Даже сейчас он казался невероятно красивым. Осторожно опустилась к лицу и едва-едва коснулась мягких губ. Руки дрогнули. С удивлением заметила на бледной мужской щеке собственную слезу. И поняла, что, если он умрёт — я сойду с ума.
К утру стало лучше, а я без сил уснула на подушке рядом с головой лайета Дайше.
Когда проснулась, было далеко за полдень. На столике рядом с кроватью стоял поднос. На нём — кувшин с водой и бутерброды. Выходит, пока я спала, приходили служанки. И наверняка Эвиард. Но никто не разбудил меня. Это радовало.
Грудь Лерана поднималась спокойно и легко. Казалось, что он просто глубоко спит. Удивительно, но вчерашняя бледность явно отступала, и её место занимал румянец. Однако, мужчина так и не пришёл в себя до конца дня.
Я не отходила от его постели, и даже жалостливые взгляды лекаря и стражи не могли на меня повлиять. Мне нужно было знать, что он жив. Что с ним всё хорошо.
Этой ночью опять поднялся жар. Леран ворочался и хмурился, словно ему снится дурной сон. И в один из особенно тяжёлых моментов он вдруг проговорил, не открывая глаз:
— Ты нужна мне…
А меня словно током ударило. Он говорил те же самые слова и именно с тем самым выражением, как в первый мой день в этом мире. Тогда, когда я упала в овраг, подвернув ногу. Только в тот самый день несколько недель назад он эту фразу не произносил. Выходит, я слышала будущее?
— Лера… — прошептал, хмурясь, Леран, а у меня сердце подскочило к горлу. Он звал меня! Не это ли лучше всего говорит о его чувствах? Все эти дни, что я была лишь служанкой — просто очередная выходка лайета, который привык к подчинению и обожанию собственных наложниц. Привык к абсолютной власти. Но, выходит, всё это время он ждал меня? Скучал?
У меня внутри всё перевернулось. Да, это вовсе не отменяло существования остальных наложниц и Эриссы. Не отменяло дурацкого проклятья, из-за которого он не может быть только с одной женщиной. Но всё же чуть больше говорило о том, чего он хочет на самом деле.
И зачем я наговорила ему столько гадостей? Зачем ударила? Леран признался мне, что не может быть только со мной — и, по крайней мере, это была правда. Я же ответила ему ложью и оскорблением. Мужчине его положения наверняка сложно было перенести подобное.
Я склонилась над всё ещё бледным лицом и прижалась к горячим губам. Уже не так осторожно, как прежде. Мне хотелось вложить в этот поцелуй всё, что я испытываю к нему. Закрыла глаза и тяжело выдохнула:
— Я здесь, мой лайет…
И Леран мгновенно затих. Морщины на лбу разгладились, брови перестали хмуриться. Через несколько минут лихорадка прошла.
Я легла рядом с его плечом и впервые за долгие дни спокойно уснула.
Однако, утро было не таким радужным, как мне бы хотелось. Леран, наконец, открыл глаза.
— Ты очнулся! — воскликнула я радостно, садясь рядом с ним на кровати.
Но он ничего не ответил. Вместо этого взгляд его помрачнел, челюсти сжались, а брови сдвинулись.
Я глубоко вздохнула и, собравшись с силами, выпалила:
— Прости меня.
Сиреневый взгляд резал не хуже ножа. Но я была просто счастлива, что уже просто вижу его.
Осторожно взяла теплую кисть в свои ладони и повторила:
— Прости.
Леран не стал убирать руку, продолжая сверлить меня взглядом. Я вздохнула, чувствуя, что однажды он доведёт меня до белого каления.
— Да, я лгала, ты — идеальный мужчина! — воскликнула я, не веря, что говорю всё это. — Тебя хотят все женщины без всяких поцелуев. Ты это хотел услышать?
Тёмная бровь приподнялась.
— И ты тоже? — спросил он своим мягким бархатный голосом. Это был самый прекрасный звук из всех, что я слышала за последние дни.
