— Возьми меня с собой, — проговорила я. — Вместо других рабынь…
— Это исключено, — ответил он, резко развернувшись. — Травы Эвиарда не смогут помочь тебе, если мы будем близки так часто. А после впитывания разлома во мне будет столько материи, что я просто не смогу себя контролировать. Особенно с тобой.
Он взял меня за плечи, внимательно посмотрел в глаза и тихо сказал:
— Спасибо тебе. Но — нет.
Лёгкая дрожь побежала по спине. Почему, когда он говорит со мной вот так, я начинаю терять голову? И, стоит его голосу стать таким шелковисто-заботливым, как мне хочется растаять?..
Наверно, время пришло. А, может и нет, какая разница?
— Леран, я принимала таблетку Эвиарда всего один раз. И это было уже очень давно, — произнесла я, чувствуя, как кончики ушей розовеют.
Лицо мужчины стало белее мела, глаза изумленно расширились.
— Что? Но почему? Как? Я убью твою служанку!
Слова смешались с рычанием, пока он вглядывался в меня, как в смертельно-раненную лань.
— Со мной все хорошо. Ты же видишь. Мне никогда не было плохо с тобой ни во время нашей любви, ни после, — тихо ответила я, перехватывая его руку.
— Но это не возможно, — нахмурился он.
— Леран, я думаю, на меня не действует материя.
— Не. Может. Быть…
Мужчина выглядел ошарашенным. И это ещё слабо сказано.
— Но это правда.
Лайет нахмурился, отошёл от меня и, изредка бросая беспокойные взгляды, начал мерить комнату быстрыми шагами.
— И, когда ты принимала её последний раз? Таблетку? — спросил он и тут же взмахнул рукой, чтобы я молчала. — Ничего не говори. Я всё понял: это произошло, когда сиэры чуть не убили тебя своими травами? И ты полдня пролежала в моей постели?
Я слегка покраснела, намотав на палец одну из розовых прядей. С тех пор они отрастали именно такими.
— Это была реакция таблетки на моё заклинание, — кивнула. — Я сама во всём виновата.
Леран промолчал. Очевидно, что в данный момент подробности минувшего его мало волнуют.
— Это был последний раз?.. — неверящим голосом спросил он.
— Да.
— Но ведь прошло более трёх недель! — схватился он за голову, и на высоком лбу пролегла морщина.
— Вот именно, — мягко сказала я, пытаясь его успокоить. — Поэтому и говорю, что она мне не нужна. Я могла неоднократно убедиться в том, что материя мне не вредит.
После этих слов Леран быстро преодолел расстояние между нами и упал на колени рядом с кроватью, взяв меня за руки.
— И сейчас с тобой всё в порядке? Ты не чувствуешь боли, головокружения, тошноты?
— Нет, — ответила я, слегка улыбаясь.
И, наконец, его губы стали растягиваться в ответной радости. Медленно, неуверенно, со слабой надеждой.
Он поднял обе ладони и мягко обнял мою голову, зарываясь в волосах на затылке. Притянул к себе, касаясь своим лбом моего.
— Это… удивительно…
А потом, чуть отстранившись, с осторожностью коснулся губами по очереди обоих уголков моего рта, щеки, виска. И то трепетное чувство, которое он вкладывал в эти поцелуи, заставляло моё сердце вздрагивать от щемящего восторга.
— Это действительно счастливейший день… — нежно прошептал он, едва дотрагиваясь поцелуем до моих губ. Чтобы не потревожить, не свести с ума своей родовой магией. — Мне больше не нужно бояться, что я убью женщину, которую люблю.
Я всхлипнула, прикусив губу. По щеке прокатилась маленькая слеза. В этот момент я совершенно точно осознала: он никогда меня не отпустит.
— Что с тобой? — испуганно спросил он, приподнимая моё лицо за подбородок. — Тебе всё-таки плохо?
— Нет, — покачала головой я. — Мне хорошо. Очень хорошо. Я тоже люблю тебя, Леран.
Он широко улыбнулся и, закрывая глаза, прижал меня к своей груди. И сквозь тонкие бинты я услышала, как сильно и быстро бьётся его сердце. Как и моё собственное. Только его билось от счастья, а моё — от тоски.
— Так ты возмёшь меня с собой? — решила я спросить совсем не то, что вертелось у меня в голове.
На мгновение он замер, а затем покачал головой.
— Даже учитывая твою некоторую стойкость к материи, я не могу так рисковать. После разлома общение со мной, а тем более близость, будет для тебя слишком опасна.
— Милый, любимый, дорогой Леран… — проговорила я, не сводя с него обожающего взгляда. И ничего нельзя было с этим поделать: наверно мой взгляд на него всегда будет именно таким. — Просто сделай, как я прошу. Не оставляй меня здесь одну. Пожалуйста.
Мужчина улыбнулся, чуть прикрывая глаза от удовольствия.
— Ну, если ты простишь вот так…
И неожиданно чмокнул меня в нос.
— Тогда собирайся, — воскликнул он, резко вставая. — Мы выезжаем вечером. К завтрашнему утру будем у разлома.
Я захлопала глазами, не веря, что всё же смогла его уговорить.
— Вещи можешь с собой не брать, я отдам все необходимые распоряжения служанкам. Выбери себе удобный наряд и жди меня около гарема.
Я слегка скривилась при упоминании этой обители наложниц. В которой я, кстати, давно не жила. Моим домом был особняк для прислуги.
Леран секунду молчал, а потом добавил:
— Когда вернёмся, переедешь ко мне. А сейчас я должен всё подготовить. Не скучай, моё солнце оттенка розоцвета.
И, поцеловав меня в уголок губ, стремительно вышел из комнаты.
Я коснулась пальцами того места, где только что были мужские губы и вздохнула. Каждое его прикосновение было слишком острым, слишком чувственным. И с каждым днём я всё больше погружалась в безумие по имени Леран Дайше.
Но этот мир не был моим. И моим он никогда не станет. И один мужчина, пусть даже самый прекрасный из всех, не сможет этого изменить.
Когда я пыталась подняться в свою каморку особняка для прислуги, одна шустрая навэр поймала меня у дверей и воскликнула:
— Эльшаэр, куда же вы, пожалуйста вернитесь в гарем! Там на кровати я уже подготовила для вас несколько дорожных костюмов.
«Эльшаэр». Отлично. Кажется, я — теперь главная наложница. Эрисса будет в ярости. Но меня лично это обращение ничуть не радует. Разве что возможностью поглумиться над бедной полудриадой.
Но, возможно, служанка просто не вполне правильно поняла, что имел в виду господин. Может, она сама присвоила мне этот титул?..
В любом случае: какая разница? В ближайшее время я должна поговорить с Лераном о своём возвращении домой. Нужно дать ему понять, что, несмотря на все чувства к нему, я не смогу остаться здесь. Не смогу привыкнуть к этому миру.
