Чувство ревности опалило щеки. Сколько они были здесь вместе? Сколько раз он успел стянуть с нее это произведение эротического искусства? Сколько раз она вскрикивала в его объятиях?
Нет, об этом лучше не думать, а то можно легко выйти из себя.
— Светлого утра, леди Лерисса, — сдержанно ответила наложница, разворачиваясь ко мне и складывая руки на груди.
Что ж, по крайней мере она тоже ревнует. Значит, есть причина. Может, он и не ходил к ней?..
Тигр вдруг усмехнулся, переводя взгляд от меня к ней и обратно.
— Да вы — прям ходячее развлечение. А драка будет?
Мы обе посмотрели на наглеца крайне удивленно.
Эрисса изогнула красивую бровь и сказала:
— Какая драка, о чем ты? Что за глупости?
— Ну, как это? — фыркнул он, иронично шевеля усами. — Сейчас начнёте одного мужика делить, пух и перья полетят.
— Действительно, — возмутилась я, подходя ближе и упирая кулачки в бока. — Совсем ты без меня от рук отбился.
Я встала рядом с девушкой. Тигр опасливо поднялся и лениво потянулся, мол, никуда и не торопится. А морда такая хитрая-хитрая. Вот-вот ускользнет.
— Страх потерял, — кивнула наложница.
— Море по колено, если ты — полено, — фыркнула я, намереваясь прыгнуть на спину коту.
Но, разгадав мой маневр, он взвился в воздух, улетая из шатра.
— Что-то мне прогуляться захотелось — жуть, — хохотнув, бросил он. — Тем более так не хочется мешать подругам общаться!
И был таков.
Мы переглянулись с Эриссой и дружно вздохнули. Тигр как-то незаметно снял напряжение с нас обеих.
— Ты не знаешь, где Леран? — спросила я тогда.
Девушка села на стул и покачала головой.
— Знаю только, что он занимается обмундированием для своих войск. Вчера к нам присоединилась армия короля. Но они не хотят ни использовать его мечи, ни отдавать доспехи на доработку. Вчера ночью за неповиновение были смещены с должностей три тысячника армии короля. Но Леран не стал настаивать на своих требованиях. Сейчас он проводит какой-то ритуал с материей, который должен будет изменить свойства металла в нагрудных пластинах его собственных воинов. И только. Это все, что мне известно.
Да уж, наложница знала гораздо больше, чем я. Одно радовало — изменники наказаны.
— Понятно…
— Знаешь, — начала вдруг Эрисса, не поднимая головы. — Я больше не злюсь на тебя.
— Что? — не поняла я.
— Да, — она явно не хотела на меня смотреть, пока произносила вслух все, что, похоже, до этих пор скрывала. — Я поняла, что теперь ты — его женщина. И… меня это устраивает. Если, конечно, ты, забери тебя эриний, не собираешься опять сбежать!
На этот раз она все же подняла на меня злобно суженные глаза.
Я медленно опустилась на стул рядом и покачала головой.
— Не собираюсь, — ответила честно, вздохнув. Своей откровенностью Эрисса это заслужила. — Побег был самой большой моей ошибкой.
— Хвала Ночному лесу, — выдала полудриада и отвернулась, глядя в пустоту.
— Но, почему ты мне это говоришь?
— Я поняла, что нам больше нечего с тобой делить, Лерисса. Сердце лайета принадлежит тебе.
Я недоверчиво приподняла бровь. Но что-то внутри разлилось горячим теплом.
— Почему ты так…
— Потому что так и есть, — оборвала она меня, снова посмотрев. Но во взгляде не было злости. Только какая-то усталость и спокойствие. — Ты знаешь, что с того дня, как ты вернулась, он не был ни у одной наложницы?
Дыхание перехватило. Разве не это я так хотела услышать?.. Но в голове все-таки всплывала та сцена с его новой женой. Когда он не оттолкнул ее.
С другой стороны: разве он должен был хранить мне верность? Знаю, что нет. Я его бросила, и он был волен поступать, как вздумается. Но мою-то ревность куда девать?
А девушка продолжала:
— Я здесь, в этом лагере, уже почти месяц… А господин ни разу не пришел. Хотя мне известно, что он много работает с материей, чтобы изменить свойства доспехов всего войска. После этого секс ему необходим. Как дыхание.
— Но… зачем же он тогда взял тебя с собой?
Девушка подняла на меня немного ревнивый взгляд. Впрочем, тут же успокоившись.
— Полагаю, чтобы позлить кого-то. И вряд ли свою жену. Лайет Дайше даже в первую брачную ночь оставил ее одну. А, кого же тогда?..
«Меня?» — раздался мой мысленный вопрос.
На некоторое время мы обе замолчали. У меня внутри росло какое-то горячее и восхитительно-трепетное чувство.
И Эрисса вдруг задумчиво произнесла:
— Леран никогда по-настоящему не любил никого. Только свою первую жену, возможно. Но с тобой он выглядит… другим. Может, так выглядит счастье. Если это правда, я не против.
Внимательно посмотрела на девушку и не могла поверить своим ушам. В начале она казалась мне выскочкой, потом — импульсивной влюбленной дурочкой, а в какой-то момент — даже жаждущей власти стервой. Но теперь я видела совсем другого человека. И не могла понять.
— Ты всегда была рабыней? — произнесла я, пытаясь проникнуть в глубину ее охровых глаз, прикрытых густыми ресницами. — Тебе не хотелось свободы?
Наложница презрительно фыркнула.
— Я никогда не была рабыней. Леран нашёл меня раненой в лесу после нападения янтарных эриний. Мне с трудом удалось отбиться врожденной магией моей бабки. Пусть ночь укроет ее прах. В тот день люди выгнали меня деревни, узнав о крови дриад в моих венах.
Эрисса на мгновение затихла, будто вспоминая. На ее лице мелькнула добрая улыбка, стоило сорваться с губ следующим словам:
— Лайет Дайше вылечил меня. Без вопросов и малейшего неодобрения. Он сочувствовал мне. Жалел. Хотя я сразу сказала ему, кем являюсь. Так уж вышло, что дальше у меня был выбор: занять место рабыни при нем или покинуть его. Я выбрала первый вариант. Как и все девушки, что когда-либо оказывались в его гареме. Никто и никогда не желал уходить, возвращаться к своей прежней жизни. Все соглашались остаться по своей воле. Так что мы рабыни лишь по названию.
Я вспомнила свой первый день в этом мире. И девушек, в ужасе шепчущих: «Тень». Среди них была и Ири. Но уже через пару недель эта самая Ири смотрела на меня горящими глазами и, краснея, намекала, что была бы не прочь, если б господин пригласил ее на ночь. Как ему это удавалось? Не знаю. Но, похоже, из всех его женщин я — первая, кто по собственной воле сбежала. Вот сюрприз-то, наверно, был!
— Понятно, — проговорила я. — Что же изменилось? Почему теперь ты готова его отпустить?
— Я вижу, что больше не нужна ему, — твердо ответила она. — И меня это не огорчает.
