Но, если феноменологическая парадигма способствует диагностике «по запаху» и бесконечной перетасовке слов и понятий, то, видимо, отношение к традиционной диагностике нужно пересмотреть.
***
1. Freedman R. et al. The Initial Field Trials of DSM-5: New Blooms and Old Thorns. Am J Psychiatry 170:1, January 2013.
2. Nuttall J. The Inter-Rater Reliability of the Diagnosis of Surgical Site Infection in the Context of a Clinical Trial. Bone Joint Res 2016;5: 347–352.
3. Khan, L. et al. Inter-Rater Reliability between Musculoskeletal Radiologists and Orthopedic Surgeons on Computed Tomography Imaging Features of Spinal Metastases. Current Oncology 18.6 (2011).
4. Skre, I. et al. (1991), High Interrater Reliability for the Structured Clinical Interview for DSM-III-R Axis I (SCID-I). Acta Psychiatrica Scandinavica, 84: 167–173.
5. Tolin D. F. et al. Psychometric Properties of a Structured Diagnostic Interview for DSM-5 Anxiety, Mood, and Obsessive-Compulsive and Related Disorders. Assessment. First published: 17.03.2016.
6. Bentall R. P. Would a Rose, by any Other Name, Smell Sweeter? Psychological Medicine. Volume 43, Issue 7 July 2013, pp. 1560–1562.
7. Lasalvia A. et al. Should the Label «Schizophrenia» be Abandoned? Schizophr Res. 2015 Mar;162(1–3): 276–84.
8. Elison N. et al. Renaming Schizophrenia to Reduce Stigma: Comparison with the Case of Bipolar Disorder. The British Journal of Psychiatry Apr 2015, 206 (4) 341–342.
9. Kim HD. Changing Name of Epilepsy in Korea; Cerebroelectric Disorder (noi-jeon-jeung): My Epilepsy Story. Epilepsia. 2014 Mar; 55(3): 384–6.
10. Sartorius N. et al. Name Change for Schizophrenia. Schizophrenia Bulletin, Volume 40, Issue 2, 1 March 2014, 255–258.
11. George B. et al. Psychosis Susceptibility Syndrome: an Alternative Name for Schizophrenia The Lancet Psychiatry, July 2014, Volume 1, Issue 2, 110–111.
12. Levin T. Schizophrenia Should be Renamed to Help Educate Patients and the Public. Int J Soc Psychiatry. 2006 Jul; 52(4): 324–31.
13. van Os J. «Salience Syndrome» Replaces «Schizophrenia’» in DSM-V and ICD-11: Psychiatry’s Evidence-based Entry Into the 21st Century? Acta Psychiatr Scand 2009; 120: 363–72.
14. Winnicott, D. W. (1945). Primitive Emotional Development. The International Journal of Psychoanalysis, 26, 137–143.
15. Kim Y., Berrios G. E., 2001. Impact of the term Schizophrenia on the Culture of Ideograph: the Japanese Experience. Schizophr. Bull. 27, 181–185.
16. Keshavan M. S., Nasrallah H. A., Tandon R., 2011. Schizophrenia, «Just the Facts»: Moving Ahead with the Schizophrenia Concept. Schizophr. Res. 127, 3–13.
17. George B., 2012. What’s In a Name? Stigma Res. Action 2, 119–122.
18. Fazel S, Gulati G, Linsell L, Geddes JR, Grann M (2009). Schizophrenia and Violence: Systematic Review and Meta-analysis. PLoS Medicine 6, e1000120.
19. Kendell R, Jablensky A. Distinguishing between the Validity and Utility of Psychiatric Diagnoses. Am J Psychiatry. 2003 Jan;160(1): 4–12.
20. Campbell’s Psychiatric Dictionary. Oxford University Press; 9 edition, 2009.
21. Интервью Madness Radio, 21.03.2016.
22. Shorter E. How Everyone Became Depressed. New York, 2013 p. 194.
23. Гаррабе Жан. История шизофрении. М., СПб., 2000.
24. Цит. по Berner P. Diagnostic Criteria for Functional Psychoses. Cambridge University Press, 1992. p. 30.
Раздел III. Внутренний мир
Самочувствие феноменолога и психиатра
Виктор Франкл рассказывал о двух военных, оказавшихся под обстрелом в одном окопе во время Первой мировой войны. Один – врач, еврей, второй – аристократ, полковник. Полковник дразнил товарища: «Боитесь ведь, а? Еще одно доказательство превосходства арийской расы над семитской». «Конечно, боюсь, – ответил врач, – но что касается превосходства, то если бы вы, мой дорогой полковник, боялись так, как я, вы бы давно уже удрали» [1].
Примерно через 60 лет после этого диалога американский философ Томас Нагель опубликовал статью «Каково быть летучей мышью?», эпохальный текст в истории философии сознания, начинающийся с заявления колоссальной силы: «Самосознание – вот, что делает проблему тело/разум практически неразрешимой».
Если вдуматься, то ведь примерно это же имел в виду врач, отвечая на расистский упрек товарища. Никакие объективные данные о ситуации, в которой оказался человек (и его мозг), не способны обеспечить наблюдателя полнотой информации о том, что именно человек переживает. Так же, как невозможно представить, каково быть летучей мышью, невозможно пережить то же самое, что переживает другой человек, и почувствовать его жизненную ситуацию изнутри.
Нагель в свое время полемизировал с физикалистами
[32]. Аналогом физикалистской позиции в психиатрии является нейрореализм – убежденность в том, что сто процентов нужной информации о патологии даст аппаратное исследование мозга или какой-либо другой метод изучения нейронов.
Субъективный аспект переживаний не подвержен измерениям извне. Субъективное, подчеркивает Нагель, открывается с одной единственной точки зрения. Каково быть летучей мышью, знает только летучая мышь. Приблизиться к пониманию того, каково быть летучей мышью, можно только воображая, что человек чувствовал бы, ведя образ жизни летучей мыши (летал, висел вниз головой и т. п.). Специфический сенсорный аппарат летучей мыши делает ее переживания уникальными и недоступными человеку даже в фантазиях. Есть примеры того, как незрячие люди осваивали методы эхолокации, но все равно они использовали сенсорную систему, предназначенную для других целей.
Психиатр Евгений Минковский вспоминал о том, как его поразило чувство, возникшее после общения с одним пациентом. Попытавшись выразить это чувство в словах, Минковский интерпретировал его так: «Я все о нем знаю» [2]. В наборе симптомов пациента на первом месте была бредовая идея собственной значимости в международных отношениях. Вроде бы довольно необычный человек, но Минковский ощутил приступ страшной скуки. Больной человек, в отличие от здорового, с определенной точки зрения, лишается глубины и многомерности. Его бредовая идея, какой бы оригинальной она ни была, вписывается в хорошо известную специалисту типологию. «Я все о нем знаю» – это чувство при встрече с предсказуемым нарративом. Что-то похожее испытывает искушенный ценитель жанрового кинематографа, когда начинает смотреть фильм и безошибочно предугадывает все сюжетные ходы, включая концовку.
Но дело в том, что психическое расстройство – это не нарратив, а страдание, т. е. индивидуальный опыт, и вот об этом опыте Минковский ничего не знал, так же, как полковник в окопе не знал того, как именно страшно было военному врачу.
