Вот несколько голосов из Иерусалима.
«Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья» (Эккл 7,4).
«Любомудрие делается от страданий мужественнее и твердеет в бедствиях, как раскаленное железо в холодной воде» (св. Григорий Богослов).
«Тем и отличаются сыны Божии от прочих, что они живут в скорбях, а мир гордится роскошью и покоем. Не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но хочет, чтобы теперь они пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в нужде, в унижении, в оскорблениях, в утружденном теле, в печальных мыслях» (св. Исаак Сирин).
«Кто уклоняется от скорбей, тот вполне разлучается, несомненно, и с добродетелью. Если вожделеваешь добродетели, то предай себя на всякую скорбь. Ибо скорби рождают смирение» (св. Исаак Сирин).
«Быстрейший конь, который донесет вас к совершенству, – это страдание» (Мейстер Экхарт).
«Боюсь выздороветь, потому что слишком хорошо знаю, как опасно здоровье и как благодетельна болезнь: это – естественное для христианина состояние» (Блез Паскаль).
От представителей Афин ярче всего выступают по заявленной теме стоики и, конечно же, Сиоран.
«Беда – это то, что вредит, вредить – значит делать хуже; но страдание и бедность не делают нас хуже, следовательно, это не беды» (Сенека).
«Благополучие и благомыслие несовместимы, мы правильно судим в беде, а удача уносит верные сужденья» (Сенека).
«Кто не страдал, тот не является живым существом, всего лишь индивидуумом» (Сиоран).
«Только страдание изменяет человека. Все остальные опыты и феномены не могут изменить его сущностный характер» (Сиоран).
«Изменяя внутреннюю основу существа, страдание имплицитно меняет и отношение его к миру. Это изменение перспективы, изменение понимания и чувствования. После того как ты страдал долгое время, тебе кажется невозможным, тебе сложно представить свою жизнь без него, так как любое страдание отчуждает тебя от твоих естественных установлений и переводит тебя на экзистенциальный план твоих сущностных устремлений. Таким образом, из человека, рожденного для жизни, страдание делает святого, замещая все его иллюзии язвами и гангреной отказа. Отсутствие покоя, которое следует за страданием, помещает человека в такое напряжение, в котором нельзя быть посредственностью» (Сиоран).
Кальвинизм никакого особенного учения о страдании не предлагает. Напротив, в кальвинистском богословии подчеркивается, что у человеческих дел, волевых усилий и даже у человеческой веры нет решающего значения в том, что касается спасения души. Терпение боли не приближает к спасению души, потому что вообще ничто человеческое, никакие добрые дела не приближают к спасению, а приближает только Бог. Вместо «психофармакологического кальвинизма», следовательно, лучше было бы использовать какой-нибудь другой термин, например «психофармакологический аскетизм».
У русских писателей, которые хотели одновременно прописаться в двух городах, Афинах и Иерусалиме, тема полезности страданий украшается узнаваемыми кликушескими нотами.
Достоевский: «Самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа – есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всем. Этою жаждою страдания он, кажется, заражен искони веков. Страдальческая струя проходит через всю его историю, не от внешних только несчастий и бедствий, а бьет ключом из самого сердца народного. У русского народа даже в счастьи непременно есть часть страдания, иначе счастье его для него не полно».
Ильин: «Какою глубиною светятся глаза страдающего человека! Как будто бы расступились стены, закрывавшие его дух, и разошлись туманы, застилавшие его сокровенную личность… Как значительно, как тонко и благородно слагаются черты лица у долго и достойно страдавшего человека! Как элементарна, как непривлекательна улыбка, если она совсем не таит в себе хотя бы прошлого страдания! Какая воспитательная и очистительная сила присуща духовно осмысленному страданию! Ибо страдание пробуждает дух человека, ведет его, образует, оформляет, очищает и облагораживает… Духовная дифференциация, отбор лучшего и всяческое совершенствование были бы невозможны на земле без страдания. Из него родится вдохновение. В нем закаляется стойкость, мужество, самообладание и сила характера. Без страдания нет ни истинной любви, ни истинного счастья. И тот, кто хочет научиться свободе, тот должен преодолеть страдание.
И мы хотели бы от этого отречься? И мы согласились бы потерять все это?.. И ради чего?»
Ради чего?
Ради хорошего самочувствия. Ради веселого настроения.
Ради жизни в удовольствие, жизни «с избытком», как написано в Евангелии (Ин 10. 10).
***
Если душевное спокойствие все-таки стоит того, чтобы к нему стремиться, то почему новые средства достижения этого спокойствия объявляются морально дефектными?
Нефармакологический способ улучшения самочувствия считается хорошим просто потому, что он требует усилий, и этот процесс (борьба с недостатками и слабостями) ценен сам по себе. Можно подняться на гору пешком, а можно прилететь туда на вертолете. Результат один и тот же, но никто не будет утверждать, что альпинист и пассажир вертолета просто немного по-разному делали одно и то же дело. В том, что они делали, нет ничего общего, кроме результата. Правда, эта метафора теряет силу, если признать, что душевное благополучие является естественным состоянием человека, а не какой-то вершиной, на которую нужно, сжав зубы, забираться, постоянно что-то преодолевая и с чем-то борясь. В таком случае решение психологических проблем лучше сравнивать с подъемом из ямы, а не с восхождением на гору.
Не всегда технология полностью освобождает от борьбы и труда. Технология устраняет вторичные затруднения. Например, компьютер облегчил процесс написания текста и поиск информации, но само литературное творчество осталось в принципе прежним. Для того, чтобы обвинять принимающего таблетку в том, что он совершает нечестный маневр и вместо трудного процесса настройки внутреннего баланса выбирает легкую доступность результата, нужно видеть в самом процессе нечто ценное само по себе. Так человек, любящий рубить дрова, наверное, осудит человека, проведшего к себе в дом центральное отопление.
Трудоемкая перестройка внутреннего психического пространства может выглядеть морально предпочтительнее в сравнении с «быстрыми» фармакологическими решениями, если она, кроме избавления от болезненных симптомов, приносит дополнительные желаемые эффекты. Как в известном «пари Паскаля», есть два способа жить: если выбрать трудный способ, мобилизующий духовные силы на борьбу за совершенство (у Паскаля это путь веры), то в случае истинности этого духовного пути, выигрыш будет больше. Но и в случае если ставка сделана на ошибочное мировоззрение, человек все равно не проиграет. Молитва избавляет от патологического симптома, и таблетка делает то же самое, но молитва предпочтительнее, поскольку она связана с другими улучшениями в жизни (предполагается, что религиозный человек становится более нравственным). Однако – и это очень важная жизненная подробность – бывает так, что молитва (духовное делание, превозмогание, самосовершенствование, следование по пути Воина и т. п.) не приносит облегчения, симптоматика остается, а страдание получает еще большую власть над человеком.
