Преимущества медицины наших дней проявляются там, где она не выходит за границы материализма, благо необходимости согласовывать с Платоном учение о нервной системе давно нет. Агностицизм в вопросах о душе обеспечивает чистоту метода и помогает сконцентрироваться на улучшении тех параметров, которые можно измерить.
Материалистический подход к психике хорош хотя бы потому, что он выгоден с точки зрения практика, чья работа сводится к уменьшению страдания больного человека. Эмпирик и практик Гален, несомненно, был бы впечатлен тем, чего достигла современная психиатрия в этом отношении.
***
1. Nutton V. Galenic Madness. In Mental Disorders in the Classical World. Leiden, The Netherlands: BRILL. 2013.
2. Балалыкин Д. А. Первая книга трактата Галена «О доктринах Гиппократа и Платона» // Вопросы философии. 2015. № 8. С. 124–143.
3. Marke Ahonen. Mental Disorders in Ancient Philosophy. Heidelberg: Springer, 2014. P. 169.
4. Немезий. О природе человека.
5. Singer P. N. Galen’s Pathological Soul: Diagnosis and Therapy in Ethical and Medical Texts and Contexts. In Mental Illness in Ancient Medicine. Leiden, The Netherlands: BRILL. 2018.
Охота на ведьм и психиатрия, которой не было
Сюжет с изменением отношения к ведьмам и колдунам востребован тогда, когда нужно продемонстрировать переход культуры с одной ступени развития на другую, более высокую. Явление, когда-то считавшееся влиятельным, не просто потеряло влияние, но опустилось в разряд смешных и глупых выдумок.
В описании этой культурной трансформации часто повторяется одна историческая ошибка. Переход от донаучного к научному пониманию феномена ведьм связывают с появлением медицинской психологии. Аномалия психики, за которую раньше наказывали, как за грех и преступление, с какого-то момента переместилась в сферу ответственности врачей-психиатров. Прогресс перепоручил ведьм психиатрии, уведя их с территории религии и права.
Историки психиатрии представляют этот переход как победу науки о человеке: то, в чем раньше видели одержимость дьяволом, получило медицинское объяснение. Ошибочность такого прочтения темы «ведьмы и психиатрия» легко распознается при чуть более подробном разборе фактов.
В последней трети XX в. было опубликовано достаточно много исторических работ, доказывающих, что рождение психиатрии не связано с переосмыслением «нечистой силы». Благодарить психиатрию за прекращение охоты на ведьм можно, только приняв хронологически неправдоподобное описание событий. Тем не менее, анахроническое прочтение темы злого волшебства можно до сих пор встретить в текстах по истории медицины.
***
Миф о врачах, авторитетом науки спасших больных женщин от суда и казни, обрел популярность в 1840–1850 гг. Произошло наложение проблематики того времени на другую историческую эпоху. Психиатрам середины XIX в. предстояло решить, как быть с неизбежным пересечением поля их деятельности с религией. В начале XIX в., когда научная психиатрия только появилась на свет, этот вопрос оставили на потом.
В середине века проблема получила особенную актуальность из-за бума христианского мистицизма, в особенности во Франции. Достаточно привести такой факт: из 16 признанных Ватиканом явлений Девы Марии 8 явлений произошли в XIX в. В 1700–1798 гг. католическая церковь официально зафиксировала 42 явления Девы Марии, а в 1803–1899 гг. – 129 явлений [1], т. е. в три раза больше, и это только один тип мистического опыта, не считая явлений святых, появлений стигм на теле и т. п.
Охота на ведьм – которая, кстати сказать, не имеет ничего общего с «мрачным», т. е. глубоким средневековьем, это явление XVI–XVII вв., раннего Нового времени – использовалась в XIX в. для иллюстрации того, как выглядит встреча религии и психиатрии. Религиозные люди верили в существование ведьм и, омраченные своим невежеством, устраивали массовые репрессии в отношении психически больных женщин, которых обвиняли в службе Сатане. Но пришла наука, а именно медицина (психиатрия), и объяснила, что причина странного поведения некоторых людей не в одержимости злыми духами, а в расстройстве здоровья.
В XX в. представление о том, что рождение психиатрии стало причиной окончания охоты на ведьм, укрепилось. Одним из героев этой победы был признан голландский врач Иоганн Вейер, опубликовавший в 1563 г. книгу «De praestigiis daemonum». Вейер высказался против того, чтобы наказывать ведьм как преступниц. Во-первых, такие дела несостоятельны с правовой точки зрения. Поведение обвиняемых всегда трактуется так, как этого хочется обвинителям. Во-вторых, дьявол выбирает себе в слуги людей с ослабленным здоровьем. Именно это утверждение делает Вейера пророком научной психиатрии. Ведьмы – это в первую очередь больные люди, а потом уже, вследствие своей болезни, они оказываются под влиянием нечистой силы. Первоисточник психических аномалий надо искать в работе организма, а не в воздействии духовных существ.
Похожие мысли в то же самое время высказал другой голландский врач Левинус Лемниус. В книге «Occulta naturae miracula» (1559 г.) он предлагал искать причины расстройств сознания в мозге. Нужно разобраться, как работает мозг и, отталкиваясь от гуморальной теории, не терявшей актуальность со времен Гиппократа и Галена, прояснить природу болезни и выбрать способ лечения.
В XIX–XX вв. не обращают внимания на тот факт, что Вейер не только не был материалистом, но, сохраняя веру в Бога, сам был не чужд магии. Он учился у Агриппы, который, по некоторым сведениям, был колдуном. Один из наиболее известных оппонентов Вейера профессор права Жан Боден, в свое время работавший прокурором во французском городе Лан и отправивший на костер не один десяток ведьм, в книге «La Démonomanie des Sorciers» утверждал, что доводы Вейера ложны хотя бы потому, что он сам чернокнижник. Определенные подозрения могло вызвать приложение к «De praestigiis daemonum», в котором Вейер разместил гримуар
[59] со списком 69 демонов и инструкциями по их вызову. В 1596 г. книга Вейера попала в «Индекс запрещенных книг» католической церкви [2].
В романе Валерия Брюсова «Огненный ангел» Вейер представлен как защитник естествознания и скептик, относящий все, что связано с магией, к действию воображения. Но в духов, как христианин, он верил. Приписывать ему и другим деятелям эпохи Ренессанса суровый, бескомпромиссный сциентизм
[60] – ошибка людей сциентистского умонастроения.
Если Вейер говорит о том, что ведьм нужно отправлять к врачу, а не под суд, из этого не следует, что он отрицает влияние злых духов на человека. Даже если такое влияние существует, психическая неадекватность – не богословская проблема.
Кто в таком случае должен специализироваться на психических аномалиях? Историки психиатрии домысливали за Вейера ответ на этот вопрос. Гипотетически прогрессивный деятель эпохи Возрождения мог сказать так: в тех случаях, когда не помогает обычный врач, надо звать не священника, а другого врача, эксперта по странностям.
