«Состояния одержимости соответствуют нашим неврозам, для объяснения которых мы вновь прибегаем к психическим силам. В нашем представлении демоны – это плохие, достойные порицания желания, производные от инстинктивных импульсов, которые были отторгнуты и вытеснены. Мы всего лишь устраняем осуществлявшуюся в Средневековье проекцию этих психических содержаний во внешний мир и считаем, что они появляются во внутренней жизни пациента, что именно там их законное место» [17].
Пациенты ведь болеют теми же болезнями, что и в Средние века, просто в какой-то момент произошла модернизация символики бреда, страхов и фантазий. Зилбург пишет об этом так:
«Поистине поразительно, как похожи идейные содержания психических болезней четырехсотлетней давности и в наши дни. Молодые женщины, в особенности девственницы, страдающие от dementia praecox (шизофрения) сегодня так же говорят о воображаемых черных мужчинах, только называют их неграми. Они так же страдают от идей преследования и страха дефлорации. У них есть склонность к суициду, временами проявляющаяся в голосах, побуждающих их наложить на себя руки. Сегодня голоса предлагают прыгнуть с крыши, а не в пропасть или колодец, а воображаемый искуситель в наши дни представляется в образе доктора, а не сатаны, но психологическая суть патологической реакции идентична той, что была у ведьм…» [18].
***
Охота на ведьм сыграла положительную роль в истории прогресса. Актуализировались вопросы, которые помогли рационализму обрести влияние в обществе. Рационализм секуляризовал психику.
Это не следует понимать так, что негуманную религию отстранили от работы с душевнобольными и поставили на ее место гуманную медицину. Во всяком случае, церковная борьба с ведьмами – не подходящий сюжет для тех, кто ищет иллюстрацию религиозной негуманности.
Для охоты на ведьм нужно было нечто большее, чем христианство, нужны были глубинные, архаичные страхи, лежащие в основе народных суеверий. Ошибочно считать, что средневековый человек рассуждал о психических странностях всегда с точки зрения религии. Христианская догматика – один из дискурсов, который мог быть использован для объяснения душевных болезней. Два других доступных дискурса: античная гуморальная теория болезней и народная медицина вперемешку с народной магией, существовавшей до христианства.
***
В мои цели не входит «реабилитация» Средневековья. Несправедливость описанной историографической традиции двойственна: средневековая культура принижается, чтобы на ее фоне крупнее выглядели достижения современности. Так проявлялась претенциозность психологии XX в. – в желании подчеркнуть свое качественное преимущество в сравнении с XVI веком, указывая на костры инквизиции со словами «Глупости в прошлом, теперь у нас есть наука о душе». Это похоже на хвастовство охотника, фотографирующегося на фоне убитого хищника.
Успех не то чтобы преувеличивается. Его значительность утверждается слишком громко, и историческая фактология остается без должного анализа. Медицинская психология концептуализирует свою историю, пренебрегая важными деталями и культурным контекстом. За счет этого формируется образ поступательно развивающейся науки, сохраняющей преемственность с лучшими умами прошлого. Если бы это было правдой, наука о душевном здоровье в начале XXI в. производила бы несколько иное впечатление. По крайней мере, в ней было бы меньше противоречий и меньше пространства для субъективных мнений.
***
1. http://www.miraclehunter.com/ [Электронный ресурс].
2. Williams G. S. Defining Dominion: The Discourses of Magic and Witchcraft in Early Modern France and Germany. University of Michigan Press, 1999, p. 183.
3. Zilboorg G., Henry G. A History of Medical Psychology. New York: Norton, 1941.
4. e.g. Пашковский В. Психические расстройства с религиозно-мистическими переживаниями. СПб., 2006. С. 81.
5. Zilboorg G., Henry G. P. 140.
6. Ibid, p. 155.
7. Hirvonen V. Late Medieval Philosophical and Theological Discussions of Mental Disorders: Witelo, Oresme, Gerson. Hist Psychiatry. 2018 Jan.
8. Stephens W. The Sceptical Tradition. The Oxford Handbook of Witchcraft in Early Modern Europe and Colonial America. Oxford University Press, 2013.
9. Thomas R. Insel, Remi Quirion. Psychiatry as a Clinical Neuroscience Discipline. JAMA. 2005 November 2; 294(17): 2221–2224.
10. Ferber Sarah. Charcot’s Demons: Retrospective Medicine and Historical Diagnosis in the Writings of the Salpetriere School. Illness and Healing Alternatives in Western Europe. ed. by M. Gijswijt-Hofstra, H. Marland and H. de Waardt. New York, 1996.
11. Purkiss Diane. The Witch in History: Early Modern and Late 20th Century Representations. London and New York, 1996.
12. Zilboorg G., Henry G. P. 140.
13. Herzig Tamar. The Demons’ Reaction to Sodomy: Witchcraft and Homosexuality in Gianfrancesco Pico della Mirandola’s «Strix». The Sixteenth Century Journal, Vol. 34, No. 1 (Spring, 2003), pp. 53–72.
14. Ли Генри Чарльз. История инквизиции. 2001, с. 589.
15. Spanos, N. P. (1978). Witchcraft in Histories of Psychiatry: A Critical Analysis and an Alternative Conceptualization. Psychological Bulletin, 85(2), 417–439.
16. Neugebauer R: Treatment of the Mentally ill in Medieval and Early Modern England: a Reappraisal. J Hist Behav Sci 14:158–169, 1978.
17. Фрейд Зигмунд. Демонологический невроз 17-го века // Russian Imago 2002+ Институт психологии и сексологии (Санкт-Петербург).
18. Zilboorg G., Henry G. P. 173.
Моральная терапия или моральная тюрьма?
В 1876 г. французский художник Тони Робер-Флёри написал картину «Доктор Филипп Пинель освобождает от оков психически больных в больнице Сальпетриер в 1795 году». В центре композиции молодая женщина, с которой снимают оковы, – это одна из пациенток парижской больницы, где людей с психическими отклонениями держали в клетках, на цепях, как диких зверей.
Картина вызывает ассоциации с несколькими сюжетами, привлекавшими внимание художников академической школы. Во-первых, ангел, освобождающий апостола Петра из темницы. Суть происходящего та же самая – освобождение человека и выведение из тьмы на свет. Но обстановка совершенно другая. Петра вывели из тюрьмы тайно, а событие, изображенное Робер-Флёри, происходит публично, на глазах толпы. Вторая возможная ассоциация тоже относится к новозаветной образности. Освобождаемая от цепей пациентка напоминает воскресшего Лазаря. Это чудо произошло в присутствии многих людей, Христос на иконе и Пинель на картине находятся в центре внимания собравшегося многолюдья. Отличаются фигуры освобожденных. Лазарь обвит погребальными пеленами. Руки пациентки больницы Сальпетриер свободны, левая рука, поддерживаемая помощником Пинеля, направлена в сторону, грация этого невольного жеста напоминает античных богинь, которых изображали европейские художники Нового времени. Аналогия форм соответствует единству идеи – художник иллюстрирует миф, в данном случае миф о герое-освободителе, преисполненном достоинства гражданине республики, спасающем слабых, измученных и всеми забытых людей.
