На часах — два после полуночи. С хвостиком. И спать не хочется: лежал-лежал, ворочался, да так и не уснул. И мысли приходили одна неприятнее другой. Прошла эйфория, восторг от встречи с героями любимых книг. Но теперь-то что? Жизнь — не книга, её не получится закрыть на произвольном месте и начать, буквально, с чистого листа. Ну не совсем с чистого, память и опыт остались. Но как, чёрт побери, Контора удалила все следы его, Вадима Плетнёва, существования? Неужели все до единого человека, хотя бы раз его знавшие, уже и не помнят? А бумаги, документы, личные вещи, научные работы, наконец? Он заглянул в папку, которую оставил Шеф. Там оказались шаблоны, «рыбы», документов. Новые имя и фамилию можно выбрать самому, а можно — и в папке настоятельно рекомендуют — поручить это специалистам. А как было с остальными? Если в книгах — ложная их история, что было на самом деле?
Вопросов всё больше. Ответов больше не становится. В какой-то момент Вадим отчётливо понял, что не готов вот так, всё забросить, начать с чистого листа. И Галка не шла из головы. Как она там? Ведь одна теперь! Вот дёрнула же нелёгкая войти в то злосчастное кафе!
Стоп.
А может, попытаться разобраться, что за нелёгкая дёрнула? Для начала — припомнить всё от момента пробуждения, и до первого провала в памяти — когда, вконец вымотанный постоянным бегом, он упал в том самом подземном коридоре, и уснул. Память, помогай!
* * *
— Агата, что-то случилось? — Колосов и сам не заметил, как задремал. Сказывается разница часовых поясов.
— Дима, как полное имя Петренко? Бывшей невесты Плетнёва?
— Галина Анатольевна Петренко.
Агата покивала.
— А теперь послушай начало записи первого допроса.
Остатки сна слетели с Колосова, как только он услышал. «Больше вопросов нет, Галина Васильевна».
— Что за…
Агата улыбнулась. Уголками губ.
— Думаю, черти в данном случае ни при чём. У меня на руках копии документов. Примерно за полчаса до второго допроса во всех документах, которые я получала по Петренко, отчество стало другим. Я бы на вашем месте проверила все изъятые у неё и в квартире Плетнёва документы. И поговорила с её родителями.
— Да, всё понял. Уже и отправлять некого, все свои при деле.
— Не доверяешь московским?
— Всё проще, костюмов больше нет, новые будут через пять часов. Но ты права, надо разбираться. Пришли мне копии всех документов по Петренко. Спасибо! Сама отдохнуть не забудь!
Агата кивнула, улыбнулась и отключила видео. Час от часу не легче.
— Михаил. — Панкратов не сразу ответил на вызов. Это понятно, тоже пытается выспаться. — Дело срочное. Нужно поговорить со всеми, кто работает над нашим делом, а также со всеми фигурантами и их родственниками. Пусть спросят, как полное имя Петренко.
— А что тут думать? Галина Ана…
— Миша, это серьёзно. Не спорь, а посмотри последние двадцать секунд её первого допроса.
Пауза. И вскоре:
— Твою ж дивизию!
— Именно. Не намекать, не упоминать самим. Просто расспросить. В банке вчера кто-нибудь появлялся?
— Будешь смеяться — нет. Мы каждый час снимаем все записи по Петренко и Плетнёву, пока всё чисто, никто не пробовал покопаться.
— Ясно. Бери всех здешних, кто производит хорошее впечатление, и пусть расспросят. Я знаю, что пять утра. Я уже тоже не сплю — давай пока по кофе, заодно детали обговорим.
* * *
— Как дела у новобранца? — поинтересовался Профессор. Тут все привыкли вставать ни свет ни заря, в пять утра по Гринвичу все уже проснулись, а в шесть уже приступили к работе. Вадима, тем не менее, на завтраке не было — сказал, что уже позавтракал. Рановато что-то, подумал Док, ну да ладно. Ещё к часовому поясу не адаптировался.
— Кризис смысла жизни, — пояснил Док. У всех такое происходит, как только проходит эйфория оттого, что сумел выжить. — Проходит легче, чем ожидалось. В смысле здоровья — всё в норме. — Что может быть не в норме после «панацеи», хотел добавить он, но не добавил.
— Вызови пару стажёров присмотреть, — распорядился Профессор. — И в шесть тридцать на совещание, есть уже данные, будет видеомост с кризисным центром. Он что-нибудь о Кыси говорил? По горячим впечатлениям?
— Да. Отметил, что Кысь очень точно воспроизводила мимику и выражение лица его невесты. А когда он подумал, что Галина его ищет и беспокоится, Кысь отрицательно покачала головой — в облике Галины.
Профессор задумался. На пару секунд.
— Это интересно, спасибо. Что-нибудь ещё?
— Спросил, если Кысь действительно не с Земли, как Контора стала ей настолько доверять, что профилактика стала штатной процедурой.
— Правильные вопросы задаёт. — Лицо Профессора непроницаемое, но тон выдаёт, он в восторге от новичка. — Понял, спасибо. Не забудь Лаки напомнить, уже два раза опаздывала на совещания.
«Мне напоминать не нужно». Лаки, проходя мимо столовой, на секунду задержалась в дверях и помахала остальным.
— А подслушивать мысли некрасиво! — напомнил Профессор.
— Тогда не думай, — сказала Лаки, как все люди — голосом. — Дэн, Вадим о чём-то крепко задумался. Пришлось потормошить, чтобы меня заметил. Сказал, что увлёкся чтением, но это неправда. Что-то ещё.
— «Золотой сон»? — тут же уточнил Профессор. — Как не вовремя. Ладно, наклей на него монитор — только чтобы он о нём знал — и вызови уже стажёров. Всё, я у себя.
* * *
Галина Петренко проснулась — почти на два часа раньше обычного — и уселась в постели. Что-то не так с окружающим миром.
Что-то важное должно было случиться не то сегодня, не то завтра. Или не должно было? Почему вдруг странный интерес со стороны спецслужб? Неизвестный парень, фото с которым показали. И главный вопрос: почему нет никаких планов? Обычно она планировала множество мелких дел, и вела копию этого в приложении-календаре, на смартфоне. Очень удобно: наклейки на холодильнике и всё такое удобны, но с собой их не возьмёшь и в пути не сверишься. И — огромное пустое пространство в календаре! Ни единого события!
И почему в спальне стоит двуспальная кровать, а вещей в шкафах в той же спальне как-то не очень много? Такое чувство, что их туда раза в три больше войдёт. А шкафы новые, их недавно меняли. Когда именно меняли? По какому поводу, и куда делась её привычная с детства кровать? Даже родителям позвонила… и те, обычно наблюдавшие за каждым моментом её жизни, также не сумели ответить.
А в МГУ, куда она пошла после завтрака, новая странность — люди как будто о чём-то крепко задумывались перед тем, как с ней поговорить. Эта пауза уже не повторялась, но не заметить её невозможно. Что-то не так, в который раз подумала Галина. Почему у меня нет никаких планов на ближайшие три-четыре месяца? Пытаюсь вспомнить — и ничего. И на работе секретарь кафедры спросила «А вы разве не в отпуск собираетесь?» И самое странное: когда Галина, минут пять спустя, поинтересовалась, о каком отпуске речь, секретарь уверяла, что ни о чём таком не спрашивала. Чертовщина какая-то!
