— «43893» и «Мария Остапова»?
— Призовая игра, Сергеич. Всё, там Агата вызывает.
Агата явно звонит из мобильного штаба. И теперь вид её «мантии» не вызывает желания улыбнуться. Вообще сам факт обнаружения Шодан в Новосибирске не радует.
— Всё то же самое, Дима. — Агата оглянулась — убедилась, что никого рядом нет. — Семнадцать сгоревших серверов, и пожгли их минут за пять до нашего появления. Я даже догадываюсь, кто.
— Насколько понимаю, мы с этой организацией ещё не пересекались. Не считая их бенефиса там, на последней презентации Храмова.
Агата помотала головой.
— Не пересекались. Но они оставили несколько адресов — записка лежала у стены комнаты. Мы уже отправили команды по всем адресам. И знаешь, что? В докладе руководству можно не акцентировать, что эта Остапова, или Лаки, или как её там, общалась со мной мысленно.
— Дураку понятно, — проворчал Панкратов. Агата улыбнулась.
— А я с дураками и не вожусь. Очень нужен Архипов, я жутко устала сегодня, а на «Аргусе» сейчас много данных обрабатывается. Договорились, что нашу квартиру оклеят датчиками. И такие же меры безопасности для 42-го отдела. Если что — тут никого амнезия не поражала. Мы помним все материалы и по Плетнёву, и по Петренко.
— Понял. У тебя там есть Климов, если не путаю — головастый парень. И твоя недавняя воспитанница…
— Ольга. Капитан Тихонова.
— Она самая. Поручай всё им, нам через час нужны хоть какие-то результаты.
— Будут, — кивнула Агата и дала отбой.
— То есть что получается. — Панкратов задумчиво поскрёб затылок. — Жаростойкие дверцы в моргах — и в каждом таком морге люди не то появляются ниоткуда, не то исчезают. Что это такое? Кто-то уже изобрёл телепортацию? И там обязательно нужен морг и что-нибудь жаростойкое?
— Я бы для начала поискал потайные ходы, всё в таком духе. Ведь нашли что-то в Засолье?
— Нашли. Но там странно — проход весь залит пенобетоном, причём совсем свежим. Весь залит. Там всё ещё расчищают проход — вот откуда могла взяться такая прорва пенобетона?
— Не нравится мне тенденция, — потёр лоб Колосов. — Новые вопросы без ответов. Ладно, давай пока по достижениям. Пробили поставщика микросхем?
Панкратов кивнул.
— Уже вышли на след того, кто передал принципиальную схему передатчика. Груздеву бы допросить… но к ней сейчас не подступиться. Мы следим, конечно, и пытаемся прослушивать весь её Интернет-трафик, но там всё шифровано, тоже не пальцем деланы. Короче, копаем дальше. А насчёт жаропрочного сплава — ищем все похожие случаи, пусть даже не дверцы, не морги, и без пропадания людей. Всё, Сергеич, я — обедать. Присоединишься?
* * *
Вадиму было страшно, когда впервые увидел мимика — но страшно, как в те редкие моменты сна, когда внезапно просыпаешься, а руки-ноги не шевелятся. Сонный паралич. Вот что-то такое было и с мимиком. Закричал бы, что уж скрывать, но не смог: горло тоже онемело. Прошло быстро, секунд за десять.
А вот Галина испугалась как следует. Сумела перебороть желание кричать изо всех сил, но заикание и дрожь в конечностях были.
— Ч-ч-что это такое?!
— Мимик. Инопланетная форма жизни. Когда видишь её в первый раз, всегда страшно. Повторно такого не бывает.
Галина кивнула. Долго приходила в себя — Вадим тоже приходил, и тоже медленно.
— Я хочу посмотреть ещё раз, — заявила Галина. — Можно?
— Уверены?
Галина энергично кивнула. И, пусть даже на лице читалось плохо скрываемое отвращение, смотрела на чёрную «мумию» уже без дрожи и заикания.
— А зачем его заморозили? Он всё равно жив, да?
— Строго говоря, это не живой организм. То есть, не белковый. Холод значительно замедляет его метаболизм. При комнатной температуре он крайне опасен. Я дам вам допуск — сами прочтёте, а пока что — предлагаю приступить. Вам не придётся заниматься ничем опасным — я займусь. Вадим, всё в порядке? Или проводить в медотсек?
Вадим помотал головой — не провожать. И невозможно понять было, с чего так испугался? Ну да, в криостате лежит, скажем прямо, не Белоснежка, но ведь и не Фредди Крюгер!
И дальше началась рутина. Правда, всё равно интересная поначалу: пришлось учиться работать манипуляторами, весь процесс происходил в герметичном боксе, где пара искусственных рук брала оборудование, переносила и делала всё прочее. Буквально за десять минут и научился. Подозрительно быстро!
…Взять половину миллилитра чёрной слизистой субстанции из баночки. Перелить в пробирку. Поставить в гнездо в центре среди шести других пробирок. Осветить направленным лучом, выждать сорок пять секунд — за это время чёрная капля в пробирке превращается в белый порошок. Вновь облучить, уже другим лучом, и поворачивать пробирку, пока не исчезнет определённая индикация. Переставить пробирку в гнездо уже в другом месте и закрыть пробкой.
Ту часть, где пробирку нужно было поворачивать, держа под лучом мертвенно-бледного свечения, и нельзя автоматизировать: как сказал Травматург, никому ещё не удалось. Ничего нет сложного, чтобы вращать манипулятором и отреагировать на отсутствие индикации. Но — не получается! Только в присутствии живого человека, и чтобы он всё это время смотрел внутрь пробирки.
— Что будет, если эта чёрная пакость попадёт на кожу? Или внутрь? — Галина сделала небольшой перерыв, завершив первые десять пробирок.
— Зависит от количества и от освещения, — ответил Травматург. — Если до миллилитра — воспроизведёт то, с чем соприкасается. Если при этом на солнечном свету или под определённого спектра ультрафиолетом — с сильным разогревом, вплоть до ожога. Внутрь — то же самое, но медленнее. Если от миллилитра до двадцати четырёх — то же самое, но материал некоторое время будет воспроизводить себя за счёт тканей, с которыми соприкасается. Ничего хорошего, в общем. Если больше двадцати четырёх миллилитров и компактной массой — ассимилирует то, на что попал, часа за три-четыре. Солнечный свет разрушает его, вынуждает образовывать защитный покров. В таком состоянии мимика легко найти и обезвредить.
— Ужас! — Галина вздрогнула. — И вы так спокойно с ним работаете?! А где его нашли такого?
— В Антарктической аномалии, — ответил Травматург. — Да, я знаю, о чём вы подумали. Не настолько страшно и жутко, как в тех рассказах и фильмах. Если вы о мерах безопасности — весь морг, каждое помещение изолируется, стальная оболочка толщиной в полметра. На криостате и во всех помещениях установлены УФ-лампы и автономное питание для них. Наконец, на базе есть устройство стерилизации.
— Какое ещё устройство?!
— Стандартное. Шестнадцать с половиной килотонн. Есть ещё вспомогательные, на случай отказа основного.
— Вот теперь мне страшно, — призналась Галина. — Нет, я справлюсь. Лучше бы не спрашивала!
