— Стойте… а Галка? Тьфу, Галина? Она тоже?
Док кивнул.
— Есть такое чувство. Эффектор общался с ней в аэропорту, и тогда же начались первые покушения. Галину по пути домой чуть не сбросили под поезд метро, чуть не столкнули с эскалатора, чуть не вытолкнули на дорогу под автомобиль. Видящие почти сразу же обнаруживают присутствие эффектора — у всех проявляется по-разному, но ошибиться невозможно. Помимо состояния эйфории, что вы можете припомнить о том разговоре в кафе?
— Затылок чесался, — сказал Вадим. — Сам удивился, просто сил не было терпеть.
— Когда вы читали рукопись Войнича, было такое же ощущение?
Вадим кивнул.
— Не такое сильное, правда. Постойте, так что — кто-то сумел придумать и записать пятнадцать этих слоёв на неизвестном языке?
— На синтетическом, конланге. Мы подозреваем, что манускрипт — это черновик. В конце его нарушается связность слоёв, есть огромные лакуны, часть текста просто не подлежит расшифровке. Но пока не выяснили, кто и для чего написал его. Да, чуть не забыл — вы читали оригинал манускрипта. В библиотеке Бейнеке лежит очень качественная реплика.
— И о чём пятнадцатый слой?
— Долго объяснять. Скажу только, что благодаря манускрипту удалось найти некоторые Помещения. Они созданы не людьми, вы это уже поняли. Но кем, когда и зачем — неясно. Есть несколько попыток оценить их подлинный возраст, это порядка двух миллионов трёхсот тысяч лет, плюс-минус пятьдесят тысяч.
Вадим на несколько секунд утратил дар речи.
— Инопланетяне построили Помещения? И ту самую аномалию в Антарктике? Но зачем?!
Док развёл руками.
— Всем интересно. По нашим данным, Земля — люди — находятся под наблюдением. Кто-то за нами следит, зачем — неизвестно. Всё, оружейник освободился — проходите к нему, там всё расскажут.
* * *
— Что там стряслось? — Профессор подошёл, когда Травматург смотрел прямое включение из «Инферно».
— Образцы тканей «нечто» испарились. Так же, как предыдущие трофеи — мощный выброс нейтрино в процессе. А то, с чем ставили опыты, утратило свойства живого организма. Просто слизистая масса. Опыты ещё продолжат, но есть ощущение, что представление закончилось.
— Однако. Что с Макриди и собакой?
— Оба живы. Сейчас исследуют, каким образом изменились свойства тканей маламута. Успели сделать снимки на линзе, если ты об этом. Данных много, пока изучают. Есть — были — специфические органеллы. Примерно такие, по структуре, как у Лаки и Магны в гладкой мускулатуре и базальном слое эпидермиса.
— Минуту! Перед тем, как у Вадима были инциденты с синтезированной реальностью, происходил спазм дыхательных путей.
Травматург кивнул.
— Всё верно, Дэн. Тоже гладкая мускулатура. Вадима и Галину под линзу ещё не ставили, это в планах. Но у органелл много общего. Возможно, они и производят необходимое количество энергии. У Магны и Лаки повышается температура, когда они используют стихию. Сам знаешь, у Магны было два тепловых удара, когда перенапрягалась.
Профессор пригладил бородку.
— У меня тоже интересные новости. Док говорит, что судя по образцам крови и данным сканирования, Кысь родила две-три недели назад.
Травматург выронил от неожиданности скальпель и, подхватывая, чуть не порезался.
— Стой, а когда она…
— Когда Дана Бойко попыталась утопиться, она была на первом месяце. Если ты об этом.
— А если…
— Нам тоже пришла в голову эта идея. «Нам» — это всем тем, кто видел её визит в Совет Безопасности. Уже ищут детей и их потомков с похожей ДНК, родившихся весной тридцать седьмого. Пока ничего не нашли, и шансов мало, но…
— По её виду не скажешь, что она кормит грудью, — покачал головой Травматург. — Хотя что за чушь, она ведь может перевоплощаться! Тогда почему именно такое гормональное состояние? Да уж…
— Побереги голову, — посоветовал Профессор. — Не ломай напрасно. Мы просто спросим — может быть, ответит. Я так понимаю, ты ещё не обедал — сходи, я тут подежурю.
* * *
Агата чувствовала, что прорвало плотину, группы захвата не успевали приезжать туда, где, «по мнению» «Аргуса», хранились компоненты для монтажа и запуска очередного дата-центра Шодан. Всё это время не давала покоя главная тайна Шодан: кто сохранил всё необходимое для её перезапуска? Ведь это не унесёшь в одном кармане, не запомнишь в одной голове! По самым скромным оценкам, размер минимальной базы данных, необходимых для полноценного запуска Шодан — восемнадцать терабайт. Понятно, что данные можно упаковать и всё такое, но ведь Шодан — это ещё и операционная система, несовместимая ни с одной другой. И каждое новое «поколение» Шодан — это очередная операционная система, несовместимая ни с одной из предыдущих. Основной инстинкт Шодан, если этот термин применим к информационным системам — инстинкт самосохранения. И он, похоже, на высоте.
И вот — прорыв. Понятно, что переданные Остаповой данные помогли сдвинуться с места и подобрать ключ к тайне… да только слишком уж всё просто, и безо всякого сопротивления. Эффектор сохраняет навязанную программу поведения, пока действует его передатчик — микрокомпьютер. Потом человек за несколько часов возвращается к своей прежней личности, при этом наступает частичная амнезия — не помнит, что происходило последние несколько часов на посту эффектора. Очень удобно: допрашивай не допрашивай, толку нет.
Агата заподозрила неладное, когда начали появляться обрывы в цепочках — вот данные для подготовки дата-центров, вот аппаратные части для их монтажа. Одно неясно: что — кто — побуждал множество людей в ключевой момент времени начинать действовать сообща — при этом участники могли и не знать друг друга лично — и за пять-шесть часов формировать очередной дата-центр? Никаких передатчиков, большинство людей даже не пользовались Интернетом — тогда откуда слаженность и единодушие?
Только за двенадцать часов, и только на территории Москвы и Новосибирска удалось обезвредить восемнадцать потенциальных дата-центров. Работа идёт во всех регионах; подлинные масштабы угрозы трудно пока оценить. А сколько их на оставшейся части планеты? Уже переданы оперативные данные «товарищам по несчастью» — аналогичным организациям в других странах, противостоящим той же угрозе. Может быть, они тоже успеют отыскать и обезвредить притаившиеся зародыши хаоса.
Мы до сих пор не понимаем, как это работает, говорил Дима. Шодан — тогда ещё Парацельс — действовала не только принудительным навязыванием поведения. Иногда это было просто общение. Люди говорили о бытовом — о своих житейских заботах, неприятностях либо радостях, и, внезапно, в процессе общения, начинали смотреть на некоторые вопросы совершенно одинаково. Например, им могли прийти в голову мысли поговорить и с другими своими знакомыми подобным образом, почувствовать себя их лучшими друзьями и единомышленниками. И число сторонников некой общей идеи росло…
