Много лет тому назад в конце 1990-х годов я зарабатывал деньги, «откапывая» наркоманов и алкоголиков на дому. Не такие хорошие деньги, конечно, как когда я работал сторожем в зоопарке, горгазе и гараже главного корпуса медакадемии ночь через две по кругу. Плюс всегда было место, где поспать.
«Откапывание» наркоманов – это, кстати, не когда ты его лопатой во дворе откапываешь, а когда ты ставишь ему уколы и капельницы, чтобы облегчить «ломку».
Для этой работы была нужна медсестра, потому что попасть в вену наркоману не каждый врач сможет. Я не всегда мог. За сутки работы я платил медсестре почти ее месячную зарплату. На одного наркомана уходило пять суток. Работа заключалась в том, чтобы три раза в сутки приехать вместе к черту на кулички на такси, «вколоться», «откапать», «выколоться», получить деньги, поесть, поспать.
Скажите, сколько бы дней вы работали при таких условиях? Меня всегда это так удивляло. Вроде бы все медсестры на работе сидели с нами в курилке и жаловались на нехватку денег. Так работай пять дней подряд и получи зарплату за полгода. Но нет, максимум пару дней, а потом: «Ой, мы устали, ой, домой хочется, ой, сегодня не могу». А менять медсестру на наркомане сложно, потому что нужно заново искать вены, что любовь родственников и сумму оплаты не повышает.
И в нашем психотерапевтическом отделении была только одна медсестра, медсестра экстра-класса, медсестра, которая могла поставить ночью капельницу в вену большого пальца ноги, единственная медсестра, которая могла работать пять суток подряд, которая могла работать десять суток подряд и, если два наркомана, которая могла работать с двумя наркоманами одновременно и выезжать по шесть раз в сутки к черту на кулички. Потом она аккуратно складывала деньги себе в кармашек и покупала на них всякие мелочи, которые любят все девушки.
«Откапывали» мы однажды одного бригадира. Что такое «откапывать» вы уже знаете, а «бригадир» – это не совсем начальник бригады строителей, а совсем начальник бригады грабителей.
Подходил к концу последний, не самый утомительный пятый день снятия ломки. Бригадир почти ожил, командовал с кровати подчиненными и собирался с утра куда-то на стрелку в область взимать дань. Поэтому он попросил нас поставить ему что-нибудь жизнеутверждающее, чтобы с утра чувствовать себя «огурцом».
Я сказал Оле набрать глюкозы и добавить туда две «витаминки», имея в виду аскорбиновую кислоту (витамин С). Оля набирает шприц, вкалывается и внутривенно струйно вводит бригадиру смесь. Выкалывается. Бригадир довольно крякает, улыбается, говорит «Хорошо-то как» и падает набок без сознания.
– Что мы ввели? – бледно интересуюсь я.
– Как ты и сказал, глюкозу и две ампулы аминазина.
– Понятно, – говорю я.
Понятно – это потому, что на психиатрическом языке аминазин (нейролептик мощного успокаивающего действия) называется «Витамин А». Я сказал поставить две «витаминки», Оля и поставила две ампулы аминазина по 50 миллиграммов внутривенно струйно. Такая доза свалила бы не только бригадира, но и смотрящего по Уралу, Сибири и Дальнему Востоку.
Мы подождали полчаса, чтобы не было угнетения дыхания, и поехали грустно на работу. Последнюю ночь в своей жизни мы провели так, чтобы было что вспомнить на том свете. Утром на рассвете я сказал:
– Может быть, ты не поедешь. Я один съезжу.
– Нет, – сказала Оля, – работали вместе и умирать будем вместе.
Приехали. Бригадир, к счастью, уже немного оклемался и удивленно, еле ворочая языком, спросил, что это было. Я честно ему сказал, что это была врачебная ошибка, мы ввели не тот препарат. «Да, доктор, нехорошо», – медленно и спокойно сказал бригадир. Видимо, аминазин еще действовал. Мы накачали его кофеином, настоящей аскорбиновой кислотой и другими оживляющими средствами и поехали не помню уже куда, но живые.
После таких событий и таких слов ты будешь хорошо относиться к человеку всю оставшуюся жизнь. Помните, как в первой части «Гарри Поттер и философский камень» в канун Хэллоуина Гарри и Рон спасли Гермиону от страшного огромного тролля в женском туалете с помощью смелости и заклятия Вингардиум Левиоса. Как мудро написала после этого эпизода Джоан Роулинг: «There are some things you can’t share without ending up liking each other» («Есть некоторые события, пережив которые вместе, вы не сможете в итоге не проникнуться симпатией друг к другу»).
Гарри, Рон и Гермиона прониклись. Я тоже.
– Доктор, как долго Вы добивались свою жену?
– С чего вы взяли, что я добился? Я работаю над этим.
Спасение Клювокрыла
Когда я перечитываю небольшой эпизод со спасением гиппогрифа в третьей части «Гарри Поттер и узник Азкабана», всегда вспоминаю похожий случай времен моей работы в психотерапевтической клинике.
Если вы помните, в эпизоде со спасением Клювокрыла (так звали гиппогрифа) Гарри и Гермионе нужно было за 60 секунд, пока идет подписание формальных документов в хижине Хагрида, успеть отвязать бедного приговоренного к смерти гиппогрифа и увести его с собой в лес. Гиппогриф не понимает, что происходит, и, естественно, упирается. Гарри с Гермионой с ужасом видят, что каждая секунда промедления может стоить невинному животному жизни, и тянут его изо всех сил. В самый последний момент они все успевают спрятаться в лесу. Вопрос жизни и смерти Клювокрыла решился в пределах одной секунды. Гарри и Гермиона чуть с ума не сошли от страха. Как я их понимаю!
Наша ситуация, как я уже сказал, происходила в городском психотерапевтическом центре, который находился в обычной больнице, в четырехэтажном корпусе, где помимо психотерапевтического отделения располагались терапевтическое отделение, физиотерапевтическое отделение, рентгенкабинет и другие «нормальные» медицинские структуры. Нас – психотерапевтов, и наших клиентов – невротиков, астеников и неврастеников больничное руководство не любило, побаивалось и втайне думало, как бы от нас избавиться.
Каждую неделю в отделении проходил строгий обход во главе с заместителем главного врача по медицинской части (по специальности терапевтом), которая на всех нас (врачей и больных) смотрела равно настороженно, считая не совсем нормальными. Она даже не догадывалась, насколько она была права.
Однажды летом женщина привела мне на консультацию свою молодую беременную дочь. Я знал эту девочку. Она работала регистратором в поликлинике нашей больницы и славилась патологически добрым нравом. Вы себе представляете обычного регистратора в окошке поликлиники? Так вот, наша девушка была настолько добра, что, если кто-то из пожилых людей в регистратуре спрашивал ее, в каком кабинете работает тот или иной врач, она сама зачастую провожала старичков до самого кабинета. Такие ангелы во плоти, как песик Монморанси в «Трое в лодке, не считая собаки», не жильцы на белом свете, и они должны быть вознесены на небеса в сияющей колеснице.
Но этого не произошло. Из регистратуры она уволилась после нервного срыва из-за всех своих переживаний из-за старичков, вышла замуж, забеременела и немного сошла с ума. Муж ей достался по знакомству из приличной семьи, но он все время проводил со своей мамой у нее дома, а когда жена звонила ему со словами, что ей немного плохо беременной, то муж относил трубку в сторону и спрашивал маму:
