В этот момент налетели все: и второй охранник, и Полина со Стасом, и какой-то незнакомый человек, с сосредоточенно-деловым видом отодвинувший меня в сторону и принявшийся осматривать Юрия.
Я встала со ступени и попятилась, чувствуя себя лишней. Обеспокоенные взгляды младших Суворовых не отрывались от отца. Стас тут же перетащил «больного» выше, на лестничную площадку, чтобы положить ровно, а Полина упала на колени и подставила ноги под голову бесчувственного мужчины. Они двигались так быстро и слаженно, одной командой, что создавалось ощущение, что они делали это уже не раз.
Обзор мне закрыли охранники, буквально вытеснившие меня плечами в коридор. Недвусмысленный намек я поняла и больше не стала крутится под ногами и мешать. Медленно отступая назад, я смотрела на странные манипуляции незнакомца, который был скорее всего доктором, но его действия были крайне странные.
— Вам пора работать, — поторопил меня один из амбалов-охранников.
В легкой растерянности я зашла в свой кабинет, где тут же открылась смежная дверь в комнату ребят, и Вова сказал:
— Нам бы на сегодня план.
— Вы проверили, все на месте?
— Проверили, пароль взломать не пытались, — пожал плечами парень, почесав отросшую щетину. Судя по всему, он решил совсем вжиться в роль… или просто забыл попросить у приставленных к нам людей купить ему бритву.
— Сейчас… — я порылась в стопке документов на столе, где как раз был расписан план действий на сегодня для каждого из ребят, но ничего не нашла. — Все перевернули вверх дном, теперь ничего не найти! — я начинала злиться. Когда в своем кабинете не можешь ничего найти — это жутко раздражает. Пусть даже и во временно своем…
Я перебрала документы в ящиках, заглянула в папки на стеллажах, но ничего не нашла. Все мои схемы, таблицы, которые я тщательно составляла, как в воду канули.
Обуреваемая подозрениями, я подняла глаза на скучающего Володю:
— Посмотри у себя планы за предыдущие дни, которые я давала.
Парень с безразличным видом развернулся, явно думая о том, что я просто забыла, куда положила документы. И совершенно не понимая, зачем мне понадобились предыдущие, он принялся рыться в ящике стола.
Его лицо с каждой минутой становилось все более озадаченным:
— Да они же здесь были! Ребят, никто не видел предыдущие задания?
Ребята озадаченно посмотрели на коллегу и присоединились к поиску. Через полчаса стало понятно, что унес с собой вчерашний воришка. Вот только из-за состояния здоровья старшего Суворова я сомневалась, будет ли уместно сейчас же сообщать об этом.
Да и что таить, обида за вчерашние подозрения точила меня изнутри.
Работа встала на несколько часов. Пока я вновь проходилась по документам, отсеивала то, что уже сделали ребята, и к чему предстояло приступить сегодня, прошла уйма времени.
Про нас совершенно забыли. В коридоре не слонялся охранник, никто не заглядывал в кабинет к ребятам, чтобы проверить, кипит ли у них работа. И только в окно я могла наблюдать за всеми подъезжающими автомобилями, но вот кто из них выходил — из моего окна не было видно.
Приоткрыв дверь и убедившись, что охранникам есть чем заняться, помимо того, чтобы приглядывать за нами, я, испытывая чувство дежавю, кралась к окну в коридоре, из которого открывался вид не только на часть сада, но и на крыльцо.
На подъездной аллее припарковались порядка полутора десятка машин различных марок и расцветок. Они пестрили на сером асфальте красками, словно персидский ковер. А рядом с крыльцом стояла небольшая толпа мужчин и всего три женщины. Они оживленно переговаривались, явно встревоженные. И что-то необычное было в этой картине.
Спустя минуту я поняла что — никто из них не курил. Вот совершенно никто. И вот это было самое удивительное. Один высокий поджарый мужчина крутил в зубах соломку, второй просто нервно притопывал ногой, но никто не рвался снимать стресс дозой никотина.
В наш век это было даже ненормально. Я еще не видела ни одной компании, где среди 20 человек не курил бы хоть один. А тут примерно столько людей и было.
Один из мужчин вскинул голову и стал поочередно рассматривать окна на втором этаже, будто бы почувствовал мой взгляд. Я отпрыгнула назад, развернулась и поспешила к себе в кабинет. И как раз вовремя. Ребята уже закончили последние задания, а я еще не рассортировала следующие на них троих.
Решение ничего не говорить о пропаже сейчас же окрепло. Что бы у них там ни происходило — разоблачение воришки подождет.
Я надеюсь только, что с Юрием Александровичем все в порядке. Скорую я не видела, поэтому уповала на лучшее.
Но почему собралось столько народу? Неужели у Суворовых такая большая родня?
Можно сунуть свой нос в их дела, спуститься вниз и разведать, что смогу. Но, положа руку на сердце, мне было страшновато. Первый этаж был заполнен мужчинами, и от них веяло не то чтобы опасностью, скорее предупреждением. У меня и так от всех этих непонятных событий волоски на теле встают дыбом. Утопать в этом болоте еще глубже я не хотела, боясь захлебнуться.
Чревато… слишком чревато… Но смогу ли я остаться в стороне от всего этого?
* * *
Ближе к вечеру раздался тихий стук в дверь. Негромкий, так не похожий ни на один стук из обитателей дома. Невольно я уже узнавала всех по нему еще до того, как дверь открывалась.
— Да? — спросила я, удивляясь. Обычно никто не дожидался разрешения войти. Так кто же там?
— Полина? — я привстала, всматриваясь в расстроенное лицо девушки.
Она зашла медленно, словно сомневаясь, но, заглянув в ее глаза, я поняла, что мыслями она далеко-далеко отсюда.
— Как работа? — она моргнула, постаравшись придать себе более деловое выражение лица. Но это выглядело так, словно бы клоун надел на себя куртку, а из-под нее выглядывали сшитые разноцветные лоскуты штанов.
— Что-то с Юрием Александровичем? — тихо спросила я, боясь растревожить больное.
Полина немного раздосадованно взглянула на меня, словно не желая, чтобы я вообще об этом что-то знала. А потом придвинула стул для посетителей и с размаху на него села. Она посмотрела на меня, и именно сейчас я поняла, что вот она — настоящая, здесь и сейчас. Сняла с себя все маски и смотрит на меня прямо, как на равную.
— Спасибо, что поймала отца, — я видела, как напряглись мышцы на ее шее. Но что ей именно тяжело давалось — благодарность или вероятность того, что могло случиться с ее отцом — я не знала.
— Я только поддержала, он не падал.
— Он мне все рассказал, — не поверила она мне. — А Влада я уволю! Даже не подоспел вовремя! И кто его в результате спас? ТЫ!
Она сказала это «ты» так, словно я была пятилетней девочкой с ручками тростиночками, которая бог весть каким чудом помогла Суворову. Но одно было хорошо — если он ей рассказал, значит — пришел в сознание.
