Ведь на каждое услышанное откровение всплывало десяток теорий и вопросов, что кружили в моём разуме, открывая всё новые и новые стороны того, о чём прежде думала, уже разобралась.
— Аварию не только одна Элиф устроила, да? — озвучила всего лишь единственное из многочисленного.
Амир на мои слова дёрнулся, как от удара.
И признаваться не спешил.
Зато у моей свекрови с признанием в своих деяний никаких проблем не возникало:
— Да, всё было тщательно спланировано. Элиф должна была напугать тебя, госпожа невестка. А Амир — спасти. Ты же ценишь благородство, отсюда твоя непомерная самоотверженность по отношению к Алихану? — съехидничала, но в подтверждении не нуждалась. — Это заставило её иначе взглянуть на тебя, разве нет? Надо было лишь проявить ещё немного терпения, — обратилась опять к Амиру. — Я рассчитывала, что со временем, это поможет с тем, чтобы она сама, добровольно ушла от Алихана, когда чаша терпения лопнет и станет совсем невыносимо. Но ты же не можешь просто сделать, как тебе велено, обязательно нужно было проявлять эту свою никчёмную самостоятельность!
Кулаки Амира сжались с таким хрустом, что я с оставшегося расстояния между нами, прекрасно расслышала.
— Ситуация вышла из под контроля. Твоя несостоявшаяся невестка пыталась убить дочь посла, не просто напугать, слетела с катушек, хреново ты её подготовила и не всё учла. Твой план тоже не вышел идеальным, — огрызнулся Амир.
Судя по тому, с какой силой сжалась челюсть свекрови, всё так и обстояло на самом деле. Воцарившееся молчание и вовсе казалось особенно тягостным. Хотя оно длилось не так уж и долго.
— И что теперь? — сипло закашлялся мой отец. — Убьёшь меня? Ты ведь за этим пришла? — уставился на неё обречённо.
На меня, с момента её появления, ни разу так и не взглянул. Подозреваю, намеренно. Не хватало смелости.
— Пришла. Да, — по-своему расценила его речь Шахмаз-старшая, а в голосе вдруг проскользнули оттенки тоски и горечи. — За то, что ты мне сделал, этого даже мало. Несколько недель в заточении, которые ты тут провёл, не идут ни в какое сравнение с тем, как я каждый проклятый день проживала унижения и побои от нелюбимого мужчины долгие и долгие годы, пока он не сдох. Проживала то, на что ты меня обрёк, Александр Демиркан.
Никак не покидало ощущение, что за этими фразами крылось нечто гораздо большее, чем она обозначила. Ведь взгляд моего отца фактически потух. Склонил голову. Уставился себе под ноги.
— Я хотел тебе лучшей жизни. Он любил тебя. А ты любила золото. Золота у меня не было. У него — было. Я думал, что он даст тебе лучшую жизнь, такую, какой ты достойна, Ирем. И он был моим другом. Я и представить себе не мог, что он… такой, что у него есть другая сторона, о которой я не ведал, — прозвучало еле слышно в жалком оправдании от отца.
По крайне мере, в глазах свекрови оно выглядело именно таким. Черты лица вмиг ожесточились.
— Да. Он… именно такой. Был, — глухо обронила она.
Ещё секунды две посол продолжал виновато смотреть в пол.
— Но это не значит, что моя дочь должна расплачиваться за то, что сделал я, — вскинул голову. — Я сделал, Ирем. Не она. Это мой грех. Не её. Разве ты стала настолько бесчувственной, что уже не помнишь, каково это? Это слишком жестоко. Зачем ты обрекаешь её на то же самое, что прожила сама? И не только её. Собственного сына — тоже! — закончил в прямом обвинении.
Та, к кому он обращался, злиться не перестала. Однако улыбнулась в ответ. Всё так же обманчиво-ласково.
— Да, я стала такой. Потому что иначе не выжить. И да, я всё прекрасно помню. И нет, твоя дочь не будет расплачиваться за то, что сделал ты. Мой счёт к тебе ты сам закроешь, Александр. Еще далеко не скоро. Не так легко. Даже не надейся. А про моего сына и вовсе ничего не смей говорить. Я вырастила его не настолько слабым и безвольным, чтобы он не справился. Я в него верю, — умолкла, склонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Слышишь? — о том же спросила мужчину, покрутив по кругу указательным пальцем, вздёрнутым в воздухе вверх.
О существовании всех остальных она давно позабыла. Даже не шелохнулась, когда не только отец, Валид аль-Алаби тоже отреагировал, дёрнувшись в сторону, перехватывая свою плеть иначе. Не знаю, что именно они различили в тишине этой жестокой ночи. Если в тот момент, когда меня только-только притащили сюда, в отдалении были слышны отголоски переговоров и передвижений охранников, дежуривших около самих ограждающих стен и с другой её стороны, то теперь даже этого не было. Лишь треск огня от факелов изредка разбавлял гнетущую тишину.
— Слишком тихо, — подтвердил мои мысли отец.
Госпожа Ирем довольно улыбнулась.
— Вот именно, — кивнула она.
Тишина действительно пропитала всё вокруг, словно в свои сети заманила и коварно опутала всю резиденцию аль-Алаби.
Ещё секунды на две…
А в следующую раздались громкие вопли! Вместе с глухим падением того, кто поставил меня здесь на колени. Женский визг утопил весь двор, пока они разбегались в разные стороны. Я же непонимающе глазела на рухнувшее тело араба, чей взгляд был устремлён в никуда. Не дышал. В его шее торчала наполовину виднеющаяся четырёхконечная острозаточенная звезда. Багровое пятно, расползающееся от него, почти достигло моих колен, когда я, наконец, осознала, что он мёртв. Зато другие отреагировали намного быстрее. С уст Валида аль-Алаби посыпались ругательства, когда он отбросил свою трость и вытащил поясной кинжал. Прежде, честно говоря, искренне считала, это атрибутом проявления мужского эго. Выпендрёж чистой воды. Кто в наше время будет носить при себе орудие убийства? Оказывается, ещё как станет. Послышался новый вскрик. На этот раз голос принадлежал Амиру.
— Нет, отец, не смей!
Младший из аль-Алаби бросился ему навстречу. Встрял между нами именно в тот момент, когда острый короткий клинок сверкнул в полумраке. Вряд ли старик собирался убить меня, скорее использовать, прикрываясь, подобно щитом. Но его сын решил иначе. А отец совсем не рассчитывал на такое вмешательство с его стороны. Кинжал вошёл в возникнувшее на пути препятствие легко, как в подтаявшее масло. Тогда и грянул оглушающий выстрел. Амир с коротким хрипом рухнул сперва на колени, затем завалился на бок, с увязшим по самую рукоять смертоносным металлом в грудной клетке. Его отец, ухватившись за плечо сына, тоже упал. Замертво. Вряд ли зияющая в черепе кровоточащая дыра оставила ему хотя бы малейший шанс на иное. Даже если бы не Амир, не смог бы добраться до меня. Не позволил ему… Алихан.
Горячие, почти обжигающие щёки ладони, коснулись едва ощутимо и бережно, вопреки всему творящемуся вокруг хаосу. Стальной взор бегло прошёлся по мне с головы до ног и обратно, сосредоточился на лице. Тогда же, не обронив ни единого слова, мужчина шумно и рвано выдохнул, крепко прижал к себе, затащив на колени, и ласково провёл по волосам.
— Глазки закрой, — произнёс он тихо и вкрадчиво, склонившись, прижимаясь губами к моему виску. — Не смотри.
