Через пару секунд бумаги перекочевали с чужих колен на мои.
— И за этим — тоже, — не стала отрицать госпожа Ирем.
Помня вчерашний наш с ней разговор по данному поводу, ожидала новый всплеск свойственного ей высокомерия, но на удивление, ничего такого в ней не ощущалось. Наоборот. Цепкий взор оттенка стали смотрел с… сочувствием.
Это… настораживало.
И ещё больше:
— Алихан уехал. В Эр-Рияд, — заметила, как бы между прочим, свекровь. — Не сказал, насколько. Куда, тоже, в общем-то не сказал. Я узнала у Дениз, — добавила тихо.
В голове пронеслась тысяча теорий с причинами и следствиями того, почему он так поступил. Но то в моей голове. Вслух:
— И? — обронила я, стараясь держать голос ровно.
Не выдавать нервозности.
— Тебе что-нибудь об этом известно? — последовал закономерный вопрос.
— Почему бы вам не узнать об этом у вашего сына? — поинтересовалась я встречно.
Госпожа Ирем на мои слова криво усмехнулась. Конечно, что-нибудь, да должно быть мне известно. И она, и я — мы обе это прекрасно знали. Неспроста она спрашивала. Но настаивать не стала. Достала свой телефон. Моя настороженность моментально преобразилась в приступ удушья. Словно удавку на шею накинули, а не руку с гаджетом протянули. Едва ли я смогу подобрать хоть одно вразумительное слово, если те проклятые фото уже у неё.
Хотя не их она мне показала…
Другое.
Тоже со мной.
Те, что когда-то кто-то выложил в социальные сети. У меня самой личного аккаунта не было. Отец запретил.
— Знаешь, мне стоило большого труда найти это, — прокомментировала свекровь.
На цифровой картинке — полно лиц. Один из многочисленных приёмов, каких в жизни Александра Демиркана было сотни. Большинство из них — незнакомцы, не всем меня представлял отец, предпочитая ограждать от влияния тех, с кем сам был вынужден общаться в силу своей деятельности. Я сама на этой фотографии — с широкой радостной улыбкой, слегка склонила голову к его плечу, глядела прямо в кадр, придерживая одной рукой бокал с золотистым напитком и одновременно — подол пышного изумрудного платья, который не успели вовремя подшить из-за спешки. А за моей спиной, чуть правее и выше… Амир аль-Алаби.
Merde sacrйe!
— Если бы не знала, что именно искать, то и вовсе никогда не нашла бы, — продолжила она, сделала паузу, а последующее прозвучало с видимым оттенком укора: — Аида Демиркан.
Самая трусливая часть меня моментально забилась в приступе паники.
Это ведь самый явный и прямой намёк!
И всё же…
— Вы меня в чём-то обвиняете? — расправила плечи и уселась ровнее, словно железную балку мне в позвоночник вогнали.
А ещё представила себе, словно нет никакого Амира аль-Алаби на той фотографии. Как и нет его самого в моей жизни. Поскольку последнее — чистая правда, то и с первой частью тоже особого труда не возникло. Хочешь соврать убедительно, начни с того, где есть истина.
— А на то есть какие-либо основания? — вопросительно выгнула бровь госпожа Ирем.
Разговор с самого начала напрягал, теперь и вовсе.
— Прежде вам никакие основания не требовались, — отозвалась я гораздо враждебнее, нежели стоило.
Похоже, банально устала притворяться.
Или же сил не хватало.
А свекровь с продолжением разговора не спешила. Выключила экран, отложила телефон на тумбу. Пересела на край постели. Какое-то время просто молчала, а потом вдруг… взяла меня за руку и крепко сжала её.
— Я знаю, почему ты вышла замуж за моего сына. И знаю, что не совсем по своей воле. Как и знаю, что ты не имела ни малейшего понятия о том, что в тот день Алихан должен был жениться на Элиф, — выдержала паузу. — И если бы ты рассказала мне обо всём этом сама, с самого начала, вместо того, чтобы молчать, то наши с тобой отношения развивались бы совсем иначе, — похлопала по моей руке и приободряющие улыбнулась.
Такой вариант развития событий был бы самым лёгким.
Но тогда почему Алихан предпочёл иной?
Вероятно, потому что…
— Моего отца убили, — сорвалось с моих губ тихое.
Слишком жалобное.
— Я знаю, девочка, — сжала мою ладонь крепче прежнего свекровь. — Мне очень жаль. Правда. Александр Демиркан действительно был очень хорошим человеком. Он столько добра сотворил для этого мира и моей семьи в том числе, — опять замолчала, но ненадолго. — Думаю, ты тоже знаешь это. Иначе бы не обратилась за помощью к Алихану, — вернулась к изначальному. — Знай я, с чего всё началось, конечно, я бы поняла тебя. Ты оказалась одна, в трудной ситуации. Безусловно, мой сын сделал всё, чтобы помочь тебе. Будь я на его месте, я поступила бы точно также, не раздумывая ни секунды, — улыбнулась мягко.
И вот вроде бы не сказала ничего из того, что я сама не знала, однако та самая железная балка в моём позвоночнике позорно треснула, а затем сломалась. Меня согнуло пополам. Я буквально повисла на её руке, которой она меня до сих пор держала. И разрыдалась, как будто мне снова шесть лет. Мои слёзы не останавливались очень долго. Всё это время женщина терпеливо ждала и ласково гладила меня по волосам.
— Всё пройдёт, будь уверена, — мягко приговаривала она. — Рано или поздно всё проходит, со временем.
А ещё…
— Знаешь, я была такая же как ты. Когда меня выдали замуж за отца Алихана, мне тоже едва восемнадцать исполнилось, — прозвучало с ноткой затаённой тоски. — Так что я тебя очень хорошо понимаю. Хотя, если подумать, мне было куда проще свыкнуться со своей судьбой, несмотря на то, что замуж я не хотела и совсем не любила своего мужа, в день нашей свадьбы я заговорила с ним впервые, — усмехнулась с горечью. — Тебе гораздо сложнее. Всё-таки ты выросла в других краях, у тебя другое воспитание и восприятие жизни. Я знаю, ты стараешься. Я вижу. Не думай, что я совсем бесчувственная и не замечаю ничего. Но этого недостаточно. Пойми, я говорю это всё для твоего же блага, Аида. Мой сын никогда не откажется от тебя, и каждая твоя ошибка, как в случае с Метином Акалы, будет бить по нему, возможно, даже больнее, чем по тебе самой. Ведь он обязан твоему отцу своей жизнью и будет вынужден прощать тебе, что угодно, даже если в самом деле это не так, и в глубине души он считает совсем иначе. Алихан — человек чести, он никогда не скажет о чём-то подобном, чтобы ты не чувствовала себя ему обязанной, ведь тогда вы оба будете вынуждены до конца своей жизни нести этот груз.
Где-то здесь мои слёзы высохли. А перед глазами всплыл тот день, когда господин Шахмаз предложил жениться на мне. Если это, конечно, можно назвать предложением. Скорее сделкой.
Тем острее чувствовалось всё то, о чём она говорила…
— Вы совершенно разные, Аида. Из разных миров. А Алихан очень похож на своего отца. Мой муж был трудоголиком. Да, он был рядом со мной на всех семейных торжествах и мероприятиях. А ещё посетил мою спальню ровно два раза. И каждый раз это был определенный им заранее день. После ему не было до меня никакого дела, ведь об обеспечении тем, чтобы у его рода были наследники, он уже позаботился. Нет, я говорю это тебе, не для того, чтобы ты меня жалела или сочувствовала мне. В конечном итоге я нашла своё утешение и предназначение в своих детях. Ведь только им я была действительно нужна. Я рассказываю тебе об этой части своей семейной жизни для того, чтобы ты понимала — именно так живут абсолютно чужие друг друг люди, вынужденные считаться семьёй и заключившие брак, потому что вынуждены.
