Они же тоже молчали всё это время!
— Твой отец собирался всё объяснить, как только необходимые процедуры будут улажены, но… не успел, — словно мысли мои прочитала Ясмина. — Ты даже не представляешь, как это сложно, рассказать своему ребёнку, что причина всех её будущих несчастий — это ты сам. Не суди его строго, дочка. Пойми. Он хотел, как лучше.
Да, наверное, она права.
Я не должна судить.
Тем более, что услышала лишь краткую версию, в которой нет ни единого чувства и мысли самого отца. Только изложение итога. Вот только, сколько ни прокручивала в голове её речь, никак не могла найти хоть одно оправдание, ведь выходило, что тем самым мой отец только поспособствовал тому, чтобы Амир…
— Амир есть в этом списке?
Спросила, а сама уже не была уверена в том, желаю ли в действительности услышать ответ.
Тем напряжённее было дождаться встречного:
— Нет, Амира аль-Алаби в этом списке нет, доченька.
Полегчало мне знатно!
Впрочем, это не отменяло маниакальную уверенность Амира в том, что он желает на мне жениться, какой бы, и с кем бы, и где бы я ни была, и теперь я, наконец, поняла природу его рвения.
— И как такое вообще возможно? Несколько дарственных сразу на один дом? Это вообще законно? — произнесла я, нервно закусив нижнюю губу. — И сколько там этих кандидатов в общем? Я с ними вообще знакома? Хоть с кем-то из них.
Щенок, словно почувствовав мой настрой, опять заскулил, влажным носом уткнулся мне в ладони и уставился на меня жалобно. Пришлось снова гладить этого плюшевого мишку.
— Законно или нет, но, как только бы ты определилась с тем, за кого именно согласна выйти замуж, то дарственная осталась бы в единственном варианте, — отозвалась Ясмина.
Я кивнула. Хотя на принятие информации это вряд ли тянуло. Тем более, что…
— А Алихан? Его имя есть в списке?
Этот ответ я опасалась услышать ещё больше, нежели тот, в котором содержалось упоминание об Амире. И это моё самое большое опасение подтвердилось уже вскоре:
— Нет, доченька. Александр ни за что бы не допустил, чтобы эта Анаконда стала частью твоей жизни, — упомянула госпожу Ирем. — Не за что бы не допустил, да… — повторила за собой задумчиво. — Но всё именно так и вышло, в итоге. Что за насмешка судьбы? — поморщилась тоскливо. — Ирем ненавидела твоего отца. Зная её, у неё нет причин ненавидеть тебя хотя бы чуточку меньше, — вздохнула и накрыла лицо обеими ладонями.
— Да что он такого ей сделал? Такого, чтоб я тоже расплачивалась за этот его грех, — удивилась я.
Просто… Не верилось. Что всё настолько плохо.
На этот раз спешить с повествованием нянюшка не спешила. Опять в окно уставилась, вцепившись руками в подлокотники.
— Мы можем просидеть тут до самого утра, — заметила я, как бы невзначай. — Если ты ещё не поняла, мы остаёмся здесь. В любом случае. Я — остаюсь. Что бы ты не сказала. Потому что я не предам Алихана таким подлым способом. Не после всего того, что он для меня сделал. Но было бы неплохо, если бы я знала, с чем имею дело, и в чём проблема Ирем Шахмаз.
Ясмина горько усмехнулась.
— Она не всегда его ненавидела и презирала. Её гнев не смягчило даже то, что он спас её сына, тем самым стремясь получить прощение. А всё потому, что… От любви до ненависти, доченька. Всего один шаг. И твой отец его сделал, — развернулась в мою сторону. — Как думаешь, найдёт ли хоть одна женщина столько добра и понимания в своей душе, чтобы каждый день смотреть на дочь того, кто женился на другой? У Ирем и в обычной жизни, по отношению к другим, нет ни того, ни другого, — снова замолчала, но на этот раз ненадолго. — И я совсем не удивлюсь, если все твои недавние насмешки по поводу того, что она может тебе сделать, окажутся реальными и оправданными. Она тебя не только отравить способна. И продать — тоже, — криво усмехнулась. — Ты спрашивала, сколько кандидатов в том списке. Так вот — их двенадцать. И как только их имена станут ей известны, можешь даже не сомневаться, она сделает то, что умеет лучше всего. Устроит аукцион. Продаст тебя подороже. И от тебя избавится. И ещё на колечко с бриллиантом тоже останется. Она ведь их так любит… — последнее осталось для меня не совсем понятно, да и прозвучало скорее, как мысль вслух.
Ясмина снова смотрела в окно. О моём существовании, кажется, вовсе позабыла. Впрочем, утруждать её ещё больше я тоже не планировала. На повестке дня появились делишки — куда более занятные и не требующие отлагательств. Зная Алихана, можно было себе в полной мере представить, что сейчас творилось в его голове, с учётом всего, что я узнала. И кто знает, какие последствия ждут. Нас всех. На расправу он скор и безжалостен.
Алихан
Покинув этаж, где располагались спальни, далеко я не продвинулся. Остановился между пролётами, сжав перила обеими руками. Вдохнул поглубже. Выдохнул. Однако это нисколько не спасало. Полыхающий в разуме гнев никуда не девался. Выжигал изнутри, как треклятая радиация. И если поначалу, когда я только узнал, какой сюрприз подкинул мне Александр Демиркан, я более-менее сообразил свой последующий план действий, то теперь, судя по кислой и хмурой физиономии госпожи Ясмины, которая стала таковой, едва женщина поняла, с кем именно связалась её воспитанница… кто знает, что она ей сейчас поёт.
Зря позволил.
Но и не держать же Аиду в изоляции в самом деле?
Хотя, признаться, соблазн именно так поступить — до сих пор слишком велик, ведь тогда куда проще, и уж точно — намного легче, чем сходить с ума, представляя, как сейчас “нянюшка” расписывает девчонке все преимущества вдали от дома Шахмаз, будучи женой… аж двенадцать вариантов — кого именно, главное, выбирай на этот раз тщательнее.
При мысли о последнем, криво усмехнулся.
Заодно представил себе, как один за другим, каждый из кандидатов, подобранных для дочери господином послом, “загадочным образом” исчезают из этого мира. Один звонок — и нет их больше, как не было никогда. А если и не так, то также синхронно отказываются от замаячившей на горизонте возможности обогатиться за чужой счёт. Добровольно-принудительно.
С учётом, что покинул Аиду уже давненько, вернуться и определить по её реакции, какой из вариантов более верный — тоже весьма соблазнительно.
