В разуме не осталось ничего, кроме ощущения привкуса игристых пузырьков. А ещё громадного облегчения одним лишь каким-то чудом миновавшей катастрофы.
— Да всем одно и то же пришло, — ответила вместо меня Лейла, беззаботно махнув рукой, пока я возвращала себе дар речи и относительное спокойствие. — Тебе тоже пришло, да? — обратилась она к своей сестре.
Та покивала. А дальше разговор перетёк к грядущей непогоде. И мой телефон снова ожил. Входящим звонком. На этот раз номер определился. В том плане, что циферки светились. А пока я на них смотрела, пытаясь вспомнить, кому он может принадлежать, ведь за последние дни с кем я только не разговаривала, пока устраивала выставку-торги, Мерьем тоже заметила. Что трубку я брать не спешу. Вот я и отмерла, перестала зависать в сумрачных опасениях.
— Да.
Лучше бы я в своих сумрачных опасениях и дальше зависала…
— Ну, как? Тебе понравилось? Признавайся, — донеслось из трубки насмешливое и обманчиво расслабленное.
От Амира.
Резко обернулась. Но там, где я в последний раз видела его прежде, мужчины уже не было. Он стоял чуть поодаль, один, в компании бокала с шампанским. На него и смотрел. Не на меня.
— Да не крутись ты так. Ты же не хочешь, чтобы другие поняли, с кем ты разговариваешь, правда же? — моментально отреагировал аль-Алаби. — И лицо попроще, дочь посла. Попроще. Улыбнись, к примеру. Кивни кому-нибудь. Поздоровайся. Расслабься. Ты чего такая напряжённая? Злопамятная что ли?
Шагнула назад. Скорее машинально, нежели осознанно, ограждая себя от того, чтоб все его излияния ни одна из трёх девушек наверняка не услышала. Снова заозиралась по сторонам, в поисках Алихана. Ни его, ни господина Языджи в зоне видимости не наблюдалось. Куда они запропастились, я не имела ни малейшего понятия, тем досаднее становилось.
— Aller sur la bite. Аu diable. Qu'ils te dйvorent. Dйgage!..* — выругалась на французском, не оставляя надежду найти супруга, и направилась к одному из охранников, упустив из внимания оклик удивлённой Лали.
— Если ты так мне сообщаешь, что повесишь трубку, то лучше не стоит. Я ведь и подойти могу, я не гордый, раз ты такая упрямая, — послышалось в трубку фактически шантажом.
Снова выругалась. На португальском.
Остановилась. Втянула побольше воздуха в лёгкие.
— Слушай, ты, исчадие ада, забери своё проклятое месторождение и отстань от меня, я тебе его даже подарю, просто так, лишь бы избавиться от тебя… — прошипела сквозь зубы, понизив голос из-за попавшейся на пути госпожи Сибель.
Не приведи господи, услышит ещё…
— Здравствуйте, — поздоровалась уже с ней, заулыбавшись изо всех сил как можно беззаботнее.
И только когда она ответила, а после прошла мимо, я продолжила:
— И не смей. Слышишь? Больше никогда не смей клеветать на меня, приплетая к своему вранью нелепые воображаемые шашни с моим участием, — добавила с угрозой решительным тоном, уже глядя прямо на Амира.
Брюнет, словно почувствовав мой гневный взор, тоже перестал пялиться исключительно на бокал с шампанским. Насмешка слетела с его лица. Он встретил мой взгляд спокойно, ровно, с неуклонной и невозмутимой выдержкой. И если прежде немного сутулился, склонившись над стойкой, пока изучал свой наполненный бокал, то теперь — наоборот расправил плечи, весь разом собрался и вытянулся, став выше прежнего в моих глазах.
— Знаешь, говорят, в каждой шутке есть доля правды, дочь посла. Не обижайся, я всего лишь хотел привлечь твоё внимание. А то ты никого не видишь, кроме… — сообщил он отстранённым голосом, и так и не закончил фразу. — Впервые я заметил тебя ещё два года назад. Не смог не смотреть. За тем, как ты улыбаешься, разговариваешь, смотришь на этот мир. Ты похудела с тех пор, кстати. Но улыбка осталась такой же завораживающей. Да, я наблюдал. Да, вероятно, это делает меня психом, маньяком или кем ты там меня считаешь. Кем угодно считай. Я зациклился. И за всё это время ты — ни разу в мою сторону даже голову не повернула, — замолчал, выдержал небольшую паузу. — Как такое возможно? Постоянно спрашиваю себя, — по его губам скользнула сдержанная полуусмешка. — Знаешь, одно время я был уверен, что ты это специально: игнорируешь меня, делаешь вид, будто меня не существует, хочешь казаться недотрогой. Представь моё удивление, когда я осознал, насколько я заблуждаюсь.
Он так и не перестал смотреть на меня. С какой-то ненормальной флегматичностью, благодаря которой каждое сказанное им слово воспринималось… правдой. А я, где-то в глубине души чётко и ясно осознавала, что мне не стоит слушать все эти признания, давно пора прекратить этот разговор. Но всё равно слушала, буквально застыла на месте, до боли в пальцах сжимая телефон, одновременно желая зашвырнуть сам телефон в самого Амира и вместе с тем не в силах даже пошевелиться.
— Два года назад мне было шестнадцать, — наконец, нашлась с тем, как отреагировать. — Ко всему прочему, ты ещё и извращенец, — фыркнула напоказ брезгливо.
Пусть не думает, что в его силах меня задеть или забраться в мой разум, заставить сомневаться. Несмотря на то, что я и сама уже не в первый раз задавалась вопросом, вспоминая то фото, которое предъявила мне свекровь, где Амир действительно стоял за моей спиной, и при всём при этом я его не помнила по тому вечеру.
Разве такое бывает?
В самом деле быть такой слепой…
Очень и очень долгое время.
Даже слишком…
— Многие девушки выходят замуж в шестнадцать. Не мне тебе рассказывать, что для таких, как мы — это приемлемо.
На этот раз мне нечего было сказать ему.
Разве что…
— Как ты узнал, что я здесь? Не на выставке. Не сегодня. Вообще. В этой стране. В этом городе.
А то больно уж беспокоило это совпадение с фотографией в руках госпожи Ирем. Не верила я в совпадения. Не в случае с ней.
— Ты сама себя сдала, дочь посла, — ответил Амир. — В тот же день, как сбежала от меня и расплатилась своей картой в ювелирном.
Не то чтоб меня совсем не напрягал сам факт того, того он имеет доступ к манипуляциям с моими счетами, но отчасти на душе стало значительно спокойнее. Временно.
— И ты не права, дочь посла. Ты не сможешь избавиться от меня, подарив мне это “проклятое” — по твоим словам, месторождение. Да, это вполне задобрит господина Валида и подарит мне возможность вернуться домой. Но нет. Не выйдет. Как минимум потому, что твой муж не позволит. Отдать его, — продолжил всё таким же выдержанно нейтральным тоном Амир. — У господина Шахмаза уже была такая возможность. Когда он был в Эр-Рияд. И общался с моим отцом. Но он не захотел отдать. И не отдаст. На верфь тоже не променяет. Может быть ты мне не веришь сейчас. Ты права. Не верь. Просто подожди и сама убедишься. И уже потом я спрошу с тебя, чем же тогда твой муж отличается от меня, дочь посла. Хотя скорее всего тебе сперва придётся спросить это с самой себя. Взгляни уже на этот мир по-настоящему, Аида.
