Это не были словами или же известными умозаключениями самого Алихана. Но как же, черт подери, я хотела оказаться правой.
Ведь если не это, тогда что?
Дерьмовая мысль.
За которую я последующие минуты прокляла себя тысячу раз.
И прокляла в тысяча первый!
Едва услышала усталое, почти обречённое:
— Ты сказала — Алихан отдаст. То есть месторождение уже сейчас не принадлежит тебе. И ты сама себе не принадлежишь, дочь посла.
Где-то здесь я принялась уговаривать себя дышать глубже.
Не спасло!
— Можно подумать, если бы в тот день я повелась на твой шантаж и вышла из здания посольства, то тогда бы, в твоей сомнительной компании я себе действительно принадлежала, — огрызнулась. — Хотя о чём это я? Даже ты сам себе не принадлежишь, явился сюда и передо мной появился лишь потому, что Валид аль-Алаби так захотел! — сорвала защитную оболочку с самоклеящейся салфетки и от всей души прилепила поверх раны.
Фактически ударила, да...
И даже ни грана не пожалела за такой свой срыв.
Хотя Амир заметно разозлился.
Должно быть просто-напросто я привыкла.
Он ведь почти всегда злится...
Вот и сейчас, стоило мне отвернуться, мужчина перехватил за руку и дёрнул обратно на себя, не позволяя уйти, а в чёрных глазах сверкнула ярость, которую я встретила с полнейшим равнодушием.
—Что? — вздёрнула подбородок выше. — Разве я неправду сказала? — подтвердила свои же слова.
Амир гневно прищурился. Сдавил пальцы, обхватывающие моё запястье, ещё крепче.
— Правду сказала, да, — отозвался, вопреки видимым эмоциям. — Именно поэтому и ты, и я — мы оба прекрасно знаем, каково это, когда за тебя всё решают другие: обстоятельства или семья, кто угодно, но не ты, а тебе остается лишь подстраиваться под навязанные правила. Дерьмовое ощущение. Не так ли?
Так…
Вот и промолчала. Руку обратно в личное пользование вернуть попыталась. Не тут-то было. Его хватка начала причинять боль, а взор напротив — настойчиво и пристально сверлил, словно мне в голову забраться пытался.
— Совсем не обязательно возвращаться в Эр-Рияд, — тихо произнёс Амир. — Да и вообще в Эмираты. Можно ведь куда угодно поехать. Сама выбери, — усмехнулся, выдержал небольшую паузу, после чего склонился ближе, продолжив ещё тише: — Люби того, кто тебя любит, даже если он ничтожен. Не люби того, кто тебя не любит, даже если он султан в Египте.
Известное утверждение…
С которым не поспоришь.
И всё равно…
— Ты это всем своим ныне мёртвым жёнам говорил? — предприняла новую попытку отодвинуться, и на этот раз тщетную. — Или только мне такая “честь” перепала? — добавила ядовито.
Амир повторно усмехнулся.
Со всей присущей ему мрачностью.
— Я не был женат. Ни разу.
— Да ты что? — округлила глаза.
— Если я был женат и все мои жены мертвы, то значит и ты в самом деле по залету замуж вышла, — фыркнул аль-Алаби.
Вот теперь отпустил. Показательно подняв ладонь в воздухе.
Очень вовремя!
Ведь меня снова замутило.
И на этот раз справиться с приступом я не сумела.
Меня согнуло пополам.
Стошнило прямо ему под ноги…
И это ещё ничего!
Когда разогнулась, мужчина взирал на меня со священным ужасом в глазах. Словно сам себе не верил — тому, что видел.
— Ты… Ты… В самом деле беременна?! — шокированно и далеко не сразу соединил воедино свой вывод он.
Мои губы тронула снисходительная насмешка.
Вот почему, чуть что, сразу — беременна?
То, что я находилась внутри автомобиля, который перевернуло несколько раз, и только каким-то грёбанным чудом осталась живая, не сломала себе шею или ту же ключицу, то, что у меня скорее всего сотрясение, неспроста ж в голове полный раздрай и мигрень… Не повод разве?! Неспроста ж меня моя драгоценная свекровь противозачаточными с самого начала моего пребывания на вилле старательно пичкала, а я эти коктейли “здоровья” пила.
Откуда этой беременности взяться? Только-только я на неё решилась, и даже Алихану ещё озвучить не успела.
Хотя Амиру об этом знать не обязательно.
Соответственно:
— Да, — солгала без малейшего зазрения совести.
Араб, как прожигал меня невменяемым взглядом, так и не изменилось ничего. Ему понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать, переварить и принять. Или же наоборот — не принять. Ведь так и не перестал пялиться на меня, словно перед ним врата ада разверзлись и его “домой” призывают, а он ещё не нагулялся.
— Так что, как ни старайся, всё равно ничего не изменишь, Амир, — добавила. — Я останусь с Алиханом. Без вариантов.
Аль-Алаби… нахмурился.
— Нет, — помотал головой.
Почему-то стало смешно. Словно я его тут не в своей беременности уговариваю, а в том, что беременный тут — он сам.
— Нет, — повторился, с хрустом сжав кулаки.
— Да, Амир. Да, — покивала охотно. — Всё? Теперь ты от меня, наконец, отстанешь? — съехидничала в довершение.
А всё потому, что вдруг особенно ярко вспомнила то, что когда-то сказала госпожа Ирем: “...купи самые эффективные противозачаточные. Будешь следить за тем, чтобы наша госпожа невестка ежедневно их принимала. Не хватало ещё, чтоб в самом деле забеременела и осталась тут навсегда…”
Может быть, свою невестку в моём лице свекровь и в самом деле ненавидит всей душой, спит и видит, как бы избавиться, но от внука или внучки не откажется ни за что, и даже больше.
Амир, похоже, примерно о чём-то таком же задумался, ведь вместе с осознанием, на его губах растянулась презрительная ухмылка, за которой последовал внушительный поток брани, после чего он и вовсе принялся от всей души пинать колесо грузовика, вымещая на нём всю свою злость. Помогло это ему… да никак. Меня тем временем так и подмывало добавить соли к его нескончаемым мучениям. Не стала. И нет, не потому, что у меня совесть в приоритете. На шоссе показался белый микроавтобус, расписанный красными опознавательными символами, и я отвлеклась на прибытие медиков. Те ненадолго задержались. Альпа переложили на носилки и погрузили внутрь неотложки в считанные минуты. Разумеется, я тоже не собиралась здесь оставаться.
Вот только и шагу ступить не вышло…
Плечо в очередной раз пронзило жгучей болью, когда виновник большинства всех моих невзгод перехватил за локоть, притянув к себе спиной. Скулу задело жаром его тяжёлого дыхания, а я невольно поморщилась от такой чрезмерной близости.
