— Хотя в одном ты всё-таки права, дочь посла. Будет гораздо лучше для всех, если мы покинем эту страну в самое ближайшее время. И мы её покинем. Будь уверена. Не сомневайся, — добавил всё таким же тоном, склонившись совсем близко, прижимая собой крепче, вынуждая вжиматься спиной в железо. — Но сперва ты зайдёшь в дом, — кивнул в сторону каменного коттеджа, там ждёт врач. Он тебя осмотрит, а затем ты приведешь себя в порядок и переоденешься, — показательно отстранился, потом и вовсе подтолкнул в сторону дома.
Не стала спорить или возражать. Пошла.
Какой смысл?
И так наговорила куда больше, нежели стоило…
Да и не языком трепать лучше, а подумать над тем, откуда в этом мужчине вдруг столько уверенности взялось?
Его же даже не останавливает моя мнимая беременность…
Кстати о ней!
— Амир, — остановилась и обернулась. — Ты ведь понимаешь, что я лучше умру, чем допущу, чтобы с моим ребёнком что-либо случилось? — не смогла не спросить.
Ну, и пусть, конкретно в данный момент его ещё пока не существует. Всё равно правду сказала. Когда и если он у меня будет, то именно так — никак иначе.
Араб на мой вопрос поджал губы и скрипнул зубами.
— Если не хочешь доводить до такого, то лучше и дальше будь спокойной, дочь посла. Тогда и я отвечу тебе взаимностью. Ничего с тобой и твоим ребёнком не случится. Я об этом позабочусь.
Я… ослышалась?
Или же всё-таки он реально псих…
О том и размышляла ближайшее время, молчаливо дойдя до дома, зайдя внутрь, где в самом деле ожидал доктор. В процессе осмотра он очень настаивал на том, чтобы отправить меня на полное обследование, в клинику, особенно, после того, как узнал, что я вроде как беременна, но хмурое выражение Амира в ответ на все увещевания, быстро остудило пыл и самоуверенность медика.
После того, как я получила кучу других рекомендаций, отправилась на второй этаж, где, оказывается, для меня отдельную комнату приготовили. И даже больше. В ванной комнате обнаружились почти все бутыльки и средства, которые я обычно использовала, в своём доме, в Эр-Рияд. В очередной раз поразилась психическому состоянию своего похитителя. И невольно скривилась, обнаружив по возвращению из душа, длинное изумрудное платье с золотой вышивкой, в комплекте к которому прилагался платок. Дверь-то я за собой запирала. Напрасно.
Втянула в себя как можно больше воздуха…
Плавно выдохнула.
Очень постаралась не ругаться.
Ни на одном из языков.
Даже мысленно.
Переоделась. Платок оставила на постели.
Спустилась вниз, заметив, что доктор всё ещё здесь. Занимался тем, что зашивал Амира, похоже, даже без анестезии, судя по тому, как араб едва уловимо морщился каждый раз, прежде чем его рану затягивал очередной “стежок”. Свернула на кухню. Там обнаружился водитель, который привёз нас сюда. Ещё несколько мужчин, с виду беззаботно прогуливающихся по периметру участка, я заметила сквозь окно. Отметила скорее боковым зрением, нежели пялилась в открытую, старательно делая вид перед посторонним, что занята поиском чашки для чая. Нашла. Заварила себе зелёный, с земляникой. И с превеликим наслаждением пила его мелкими глотками, усевшись на высокий табурет, до тех пор, пока шакал Амира не свалил из кухни. Видимо, не выдержал того пристального внимания, с которым я заинтересованно разглядывала мужской пиджак, плохо скрывающий наличие оружия.
Само помещение, в котором я находилась, вполне сошло бы за домашнее. Много техники, посуды и прочей мелочёвки, призванной в помощь для приготовления пищи. Ножи здесь тоже были отборные. Очень даже острые. Не стала заморачиваться с выбором. Взяла универсальный. Не особо тяжёлый, но и не маленький. В самый раз, чтобы приставить его к горлу араба, после окончания всех медицинских процедур снова подошедшего слишком близко и склонившегося надо мной слишком низко.
— Если бы я опасался того, что ты меня прирежешь, то спрятал бы все до единого, прежде чем привезти тебя сюда, — то ли в самом деле не впечатлился он, то ли сделал вид, что так и есть.
Моя рука совсем не дрогнула, когда я поднялась на ноги, сцепив пальцы на увесистой рукояти крепче.
— Если бы я собиралась тебя прирезать, я бы просто сделала это, не оставила бы тебе и шанса, — отзеркалила его показное равнодушие.
Мужские губы тронула снисходительная улыбка. И вот уже дважды за свою жизнь я увидела, как остриё под моим управлением обагрилось чужой кровью. Амир совсем не отодвинулся. Наоборот. Подался вперёд, чуть повернув голову, подозреваю, нарочно, оставляя на своей шее багровую полосу. И снова в его глазах сверкал знакомый безумно-хищный блеск, напитывающийся скрытой яростью, с которой он так часто смотрел на меня.
— Пока это только предупреждение, Амир, — добавила, после небольшой паузы. — Не лезь ко мне. Не шантажируй меня. Не сворачивай мне кровь своим существованием. Просто уйди из моей жизни. Исчезни. Я не хочу тебя видеть и знать. Иначе…
Не договорила. Едва сдержала восклик, когда мужчина резко ушёл в сторону и вместе с тем поймал меня за запястье, заворачивая мне руку за спину, разворачивая ею же меня к себе, прижимая животом к краю столешницы. Нож не выпал. Удержала. И теперь он был плотно зажат между нами двумя.
— Иначе… что, дочь посла? — процедил сквозь зубы Амир. — Что ты сделаешь? — добавил уже извращённо ласковым шёпотом.
По позвонкам пробежал липкий холодок.
Но вопреки всем моим ощущениям, ответила я вполне отстранённым голосом:
— Ты можешь удерживать меня около себя сколько угодно. День. Два. Месяц. Год. Или много лет. Без разницы, сколько времени пройдёт. Ты можешь окружить меня толпой своих самых верных псов. Закрыть в четырёх стенах. Спрятать все ножи. И даже ложки. Хоть корми через трубочку. Но рано или поздно я найду возможность. Изведу каждого из вас. По одному. Запомни это, аль-Алаби. Я никогда не смирюсь. А ты будешь засыпать и каждый раз думать о том, что тебя ждёт завтра. Забудь про покой. Не тогда, когда его нет у меня. Я верну тебе всё сполна. И за себя. И за своего отца. Запомни это хорошенько. Никогда не забывай, сын Валида, — последнее фактически выплюнула, всё-таки не сдержавшись.
Вероятно, психоз — явление массовое, или же я от Амира каким-то непостижимым образом заразилась, потому что меня почти трясло. Только сейчас это поняла. Особенно, когда хватка его пальцев на моём запястье начала причинять боль, а моя ладонь стала неметь.
— Не зарекайся.
Ещё одно резкое движение его руки. И я развёрнута на сто восемьдесят градусов, к нему лицом. Вместе с тем столешница больно врезалась мне в поясницу, вынудив поморщиться. Но и тогда я не сдалась. Лишь повыше вздёрнула подбородок.
Я — не жертва…
И не буду ею.
— Всё не так у нас с тобой будет, дочь посла, — продолжил Амир, опустив голову, задумчиво разглядывая нож в моей руке.
