— А что я получу взамен? — вопросительно выгнул он бровь.
— Я сделаю то, что ты хочешь. Всё сделаю, Амир.
Вот тут улыбаться он перестал. Его лицо превратилось в каменную бесчувственную маску. Мы — и без того близко друг другу. Всего один порывистый наклон с его стороны, и я вынуждена выгнуться в спине, отклонившись назад. Правда это совсем не спасло, когда араб вздумал обхватить ладонями моё лицо, вынуждая замереть на месте, даже прекратить дышать.
— В таком случае бумаг о разводе и возвращения колец недостаточно. Ты напишешь своему бывшему мужу письмо. Собственноручно, чтобы не сомневался в его подлинности, — произнёс на грани слышимости аль-Алаби. — Ты бросишь его. И скажешь, чтобы больше не беспокоил. Никогда не искал.
И ведь не собиралась спорить. Сама пообещала сделать, что угодно, лишь бы с отцом всё было в порядке, но…
— Алихан в это ни за что не поверит, — обронила, невольно мотнув головой. — Не поверит. Ни за что.
Кого из нас двоих уговаривала? Не важно. Амир ядовито усмехнулся. Вдавил пальцы в мою кожу сильней.
— Напишешь, что передумала. Не можешь с ним жить. И не хочешь. Думала, что полюбишь со временем, поэтому замуж за него вышла, но не получается. Про свекровь свою не забудь упомянуть. И прочую такую хрень. Прояви фантазию, дочь посла. Он ведь не знает о том, что ты беременна, верно? Если бы зн…
— Знает! — сама не знаю, зачем, солгала я.
Может быть цеплялась за последнюю ниточку, которая бы уберегла меня от всего того, что рисовало сумрачное будущее.
А может…
Просто не хотела предавать Алихана ещё больше, нежели делаю сейчас?
— Я не буду ничего писать ему, Амир, — отказалась, оправдывая тем самым свою предыдущую ложь.
— Будешь, дочь посла, — не согласился мужчина. — И тогда я постараюсь уговорить своего отца обращаться с твоим отцом получше.
Сердце сдавило тисками.
— Или тебе уже не важно, что его держат на одной воде, которую подают так редко, чтобы только не сдох? — издевательски добавил Амир.
Меня снова чуть не стошнило. Стоило представить себе, как все те дни, что они мучили моего отца, я жила и упивалась своей семейной жизнью, греясь в объятиях супруга… которому сегодня разобью сердце. Быть может он и не любит меня, но подобное не проходит бесследно. Не для такого, как Алихан Шахмаз.
Разве я могу сделать ещё хуже?!
Не могу.
Не должна.
К тому же, слова свекрови, которые я не так давно вспоминала, врезались в сознание снова и снова. Если уж я соврала Амиру про свою беременность, то и в письме тоже придётся упоминать. А Ирем-султан чётко выразилась, что в таком случае я не смогу покинуть их дом, ни при каких условиях.
Значит ли это, что Алихан не сдастся?
Не отвернётся…
— Хорошо. Я напишу. Будь по твоему. И тогда никаких “постараюсь”, Амир. Ты сделаешь всё для того, чтобы сдержать своё обещание, — фактически выплюнула.
Да простит меня Всевышний…
Глава 28
Алихан
“Твоя жена ушла…”
Не слова. Проклятие. Моя собственная мать прокляла меня. Только что. Раз и навсегда. Эти три немыслимых слова въелись в мой разум, остались в голове бесконечным повтором. Как и бездушное:
“Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети...”
И даже тогда я не поверил. Ей. Им. Себе самому. Всему. Несмотря на то, что видел. И пусть наша спальня наверху хранила тишину. Хотя Аиды не было, её вещи — на месте. Не забрала. Прежде я не особо обращал внимания на такие повседневные мелочи, но теперь, деталь за деталью, тошнотворно тщательно вытаскивал из закромов памяти любой намёк, который мог бы определить, что девушка могла упаковать с собой в дорогу, если бы действительно собралась уйти.
Не хватало лишь того, в чём она была утром…
То, в чём она меня провожала.
Обещая сюрприз.
Это он?
Если да, то весьма дурной…
Но если ушла, почему не забрала свой ноутбук?
Он же ей нужен...
К нему я и двинулся, включая, бегло просматривая историю браузера. Что искал? Понятия не имею. Хоть что-нибудь, что подсказало бы, как она провела последние часы.
“Заявка на смену формы обучения...” — высветилось на одной из страниц, и где-то в районе солнечного сплетения противно сдавило.
Хотя это ещё ничего не значило. А как подтверждение моей возродившейся решимости, гавкнул Бесстрашный.
Почему оставила щенка?
Знаю, она за последние дни очень привязалась к нему…
Все купленные мной драгоценности также остались на месте.
Не притронулась.
Уж не потому ли, что их подарил ей я?
Как и щенок. Как и ноутбук на мои деньги куплены.
Я помню, как она не хотела принимать их в первое время.
Потом…
Смирилась.
Или же просто-напросто меня заставила в это поверить.
Хотя, если собралась разводиться, средства на существования ей очень даже пригодятся. Как минимум для того, чтобы выехать из страны. Вступление в наследство ещё не завершено и пользоваться деньгами отца Аида не может, своих у неё банально нет. Проявлять гордость — это одно, взять хотя бы необходимый минимум — совсем иное.
К тому же документы нашлись в ящике прикроватной тумбы!
А значит…
— Что ты сделала, мама? — вернулся в гостиную.
Женщина нашлась ровно там, где я её оставил. За время моего отсутствия, очевидно, успела не только успокоиться, но и взять себя в руки. Встретила мой вопрос, храня полнейшее хладнокровие в выражении лица.
— Причём здесь я? — выгнула она бровь, показательно опустила свой взгляд на кольца в раскрытой ладони, к которым я так и не прикоснулся. — Ты меня выслушал, но не услышал, сын. Твоя жена ушла. Добровольно. Сама, — шагнула к столику, в котором с удобством устроилась, положив ногу на ногу, неторопливо разложила документы о разводе на столике перед собой. — Тут стоит не моё имя. И не моя подпись. Я тут не причём. Я её не заставляла и не принуждала. Ни к чему. Я понятия не имею, что послужило тому причиной. Большую часть дня я провела с госпожой Сибель и госпожой Пелин. Мне было не до твоей жены. Всё это прислали курьером. Два часа назад. Для меня это было точно такой же неожиданностью, как и для тебя, Алихан, — обосновала свою непричастность с ничего не выражающей усмешкой. — А ещё... — продемонстрировала конверт, на наличие которого прежде я не обратил никакого внимания.
Не договорила. Выразительно уставилась на конверт.
— Что это? — нахмурился.
