— Я тоже думала, что ты мёртв. Все так думали.
Он шумно выдохнул, явно поражённый услышанным, а встречные объятия приобрели болезненный оттенок. И, наверное, сейчас не самое подходящее время и место, но удержаться от сопутствующего комментария не получилось:
— Мёртв настолько, что я получила твоё наследство. Вместе со всеми женихами, которых ты столь тщательно подбирал, — ляпнула с нервным смешком. — Я была в шоке. Мой муж — тоже.
Папа аж дышать перестал.
— Муж? — переспросил не менее шокировано.
А я что? Я давно не в себе. Еще с того момента, когда Элиф попыталась заставить меня прыгнуть с обрыва.
— Да, папа. Я замуж вышла, — не стала отрицать, хотя совсем не так подобные новости преподносят, затем подумала немного и внесла немаловажным дополнением: — За Алихана вышла.
Шок у отца не прошёл. Усилился.
— За… Алихана? — отозвался слабым голосом.
И с такой надеждой он смотрел на меня в этот момент, словно умолял, чтобы я забрала все свои высказывания назад, а заодно и от самого замужества избавилась. И ладно он. А вот с чего бы вдруг Амир отреагировал грязным ругательством? Впрочем, взял себя в руки и переключился на более насущное он так же быстро.
— Всё. Хватит. Увидитесь ещё раз, перед нашим отъездом. К тому же, средства связи никто не отменял, не последний ваш разговор, — проворчал, шагнув к нам.
Мои пальцы, касающиеся плеч отца, впились в него чисто инстинктивно, едва ли нарочно и осознанно.
— Нет! — моментально напряглась я вся. — Амир, пожалуйста, ещё хотя бы немного! — принялась уговаривать.
Тщетно. На выход он меня банально оттащил, не вняв ни единому слову, подняв за локоть и притянув к себе. А у меня, как ни сопротивляйся, всё равно против него ни шанса, вот и подчинилась. На этот раз. Последний. Пока вёл за собой хранящими полумрак коридорами, не раз прокляла: и его — за эгоизм, и себя — за наивность, и весь этот мир — за жестокость. Но смолчала. А вот когда Амир завёл меня в дом, миновал несколько попавшихся на пути женщин в хиджабах, явно ошалевших от увиденного, я решила, что с меня хватит:
— Ты не можешь здесь находится, — постановила, стаскивая с головы неудобный платок, едва Амир открыл одну из дверей, через порог которой меня затолкнул в незнакомую спальню.
Та хранила тишину. От обилия красочных подушек и пылающих свечей, расставленных повсюду, зарябило в глазах. А мужчина на мои слова замер, аккурат перед тем, как успел последовать за мной. Дверь за собой так и не закрыл. Оставил в её в приоткрытом состоянии. Хотя шаг мне навстречу всё же сделал.
— Мы с тобой ещё, — не дай боже вообще когда-нибудь, — не женаты. Нельзя. Что другие подумают? — добавила доводом.
Весомое обстоятельство арабу пришлось явно не по душе. Нахмурился. Вперил в меня недобрый взгляд исподлобья.
— К тому же, разве это не женская половина? — засомневалась вслух, показательно озираясь по сторонам.
Сама же еле терпела, комкая в руках уголок снятого платка, едва сдерживаясь, чтоб банально не выпихнуть мужчину отсюда, пока не опомнился, после чего запереться на все замки, ещё и шкаф для верности переставить, подперев им дверь. Слишком уж большой и шикарной выглядела постель по центру комнаты, застеленная дорогущим египетским хлопком, явно не для одной персоны предназначена, да и зажжёные повсюду свечи тут точно не из побуждений радушного гостеприимства Валида аль-Алаби.
— Ты права, — подозрительно легко согласился со мной араб, выдержал небольшую паузу, которую разбавила его хищная ухмылка. — Не женская.
Вот и подтвердились все мои самые худшие опасения. А вместе с ними и сердце заколотилось в моей груди громче, быстрее. Бросила короткий взгляд в сторону дверного проёма, который сейчас перегораживала мощная фигура младшего из аль-Алаби, и невольно отступила на шаг назад, заново оглядываясь по сторонам.
— Твоя? — спросила зачем-то. — Спальня.
— Моя. Всё крыло мне принадлежит.
Почему-то вспомнились ранее встреченные женщины, чьих лиц я не видела. Если крыло его, то и они… его. Как и я теперь, по всей видимости. С чем мириться я совершенно точно не собиралась. Пусть и не придумала пока, как с этим справиться.
— Уходи, Амир, — заявила, как есть. — Иначе я буду кричать.
— И чем тебе это поможет? — развеселился араб.
Ещё шаг по направлению ко мне сделал.
— Ничем, — пожала плечами. — Но ты опозоришься. А мне будет что добавить к своим показаниям, в качестве свидетельства по самообороне, на случай чего-либо, — дополнила и заставила себя беспечно улыбнуться.
И пусть в случае такого фатального исхода на самом деле допрашивать никто никого не станет, не такие здесь порядки. Ни за что не покажу, насколько мне страшно и жутко.
Впрочем, Амир и дальше давить не стал.
Своеобразно.
— Хорошо. Сейчас я уйду. Ужин закажу. Но потом вернусь. А ты за это время, наконец, придёшь в себя, вспомнишь своё место и тот факт, что ты беременна, — сообщил, криво усмехнувшись, а последующее прозвучало на порядок тише, фактически угрозой: — Ты ведь не хочешь, чтобы кого-либо посетили какие-либо подозрения о том, кто является отцом твоего ребёнка? Соответственно, делить со мной ложе тебе всё равно придётся.
Аргумент.
С которым не поспоришь…
И от которого не менее тошно.
В самом прямом смысле!
Вслух ничего не сказала. К горлу подкатил рвотный спазм, и я, прикрыв рот, ладонью, еле сдержала приступ, после чего помчалась к другой двери. Благо, за ней в самом деле находилась уборная.
А когда вернулась, вдоволь наобнимавшись с фаянсом, умывшись холодной водой, Амира в спальне не было. Хотя облегчения это нисколько не принесло. Ведь был другой аль-Алаби!
Не спальня — проходной двор какой-то...
“И где тут их столь лелеемые традиции и устои?” — мелькнула тоскливая мысль, которая быстро пропала, затмеваемая чеканным и суровым от старика в белом:
— Можешь не прикидываться. Меня ты не проведёшь, змея.
Поначалу опешила от столь откровенной враждебности. Даже обратно попятилась, так и не отпустив ручку ещё не до конца прикрытой двери уборной. Очень уж искушала мысль спрятаться там снова, пока буря не минует. Но то про себя. Вслух же:
— Не понимаю, о чём вы.
Валид брезгливо скривился.
— Не здоровится? — ознаменовал, выгнув бровь.
Не нужен ему мой ответ. Прозвучало, скорее, как обвинение. К тому же, он запустил руку в карман своего светлого одеяния, а достал оттуда… тест. На беременность. Мой. С двумя полосками.
Продемонстрировал его с не меньшей брезгливостью.
— Молчишь? — опять спросил, но это не вопрос. — Правильно, молчи.
