Конечно, молчу. Потому что язык не поворачивается. Солгать. Даже осознавая то, что это может спасти мне жизнь. Или погубить.
Стоило только представить себе, как придётся в ближайшем будущем играть счастливую влюблённую дурочку перед Амиром, до конца своих дней, как снова посетила тошнота.
И что сказать тогда?
Правду…
За которую я обязательно ещё не раз поплачусь потом?
Да и у Валида в любом случае было своё мнение. Никак не зависящее от того, скажу я что-нибудь, или же в самом деле нет.
— Что ни скажи, всё равно не поверю, — добавил и скривился, как лимон проглотил, в несколько считанных шагов стремительно сократил расстояние между нами.
Пожалела о том, что сняла платок. Мёртвой хваткой его пальцы вцепились в мои волосы. Встряхнул так, что аж перед глазами потемнело и чёрные точки заплясали. Так и вытащил из спальни, потащив за собой. Сил у него, надо заметить, было не мало. Даром, что старик с виду.
Глава 30
Аида
Задний двор резиденции аль-Алаби освещали живые факелы, закреплённые на резных колоннах, выстроенных в целую анфиладу. И я бы обязательно разглядела красоту насчитывающей немало лет архитектуры подробнее, но отвлекла резкая боль в коленях, когда хозяин дома отшвырнул меня, как самую настоящую мерзость.
Упала. Поднялась. И на этот раз тоже промолчала.
Даже после того, как заметила, что по команде Валида вокруг собираются люди. Преимущественно мужчины. Хотя и женщины тоже были. С прикрытыми лицами, их выстроили в ряд по левую сторону от меня. Сдавалось, чтоб не только наблюдали за происходящим, но и запоминали. Как урок на будущее. Охрана выстроилась по всему периметру. Можно подумать, если захочу сбежать, то сумею, а они ловить будут. Но и это ещё не самое худшее, ведь последним, кто дополнил намечающийся спектакль — мой отец. Его привёл тот самый Азат. Привязал к одной из колонн. Аккурат напротив меня. Лицом к лицу. Александр Демиркан, как и я, молчал. Но смотрел широко распахнутыми глазами с такой затаённой тоской и жалостью, что лишь от одного этого все мои внутренности сжимало и выворачивало болью и страхом.
— Отец! — не забыл присоединиться к нам Амир.
В самом деле собирался вмешаться?
Или тоже будет безмолвным свидетелем…
Да, будет.
Ведь стоило ему заново открыть рот, поспешив подойти ко мне ближе, как был остановлен вскинутой вверх ладонью:
— Молчи. Если хочешь, чтоб живая осталась, не лезь. Она сама мне всё расскажет, — устремил на меня свой тяжёлый взор, а один из охранников подал ему… плеть.
Гулко сглотнула. Дышать стало сложнее. По позвонкам прошёлся липкий холодок. Кислород буквально застрял в горле, когда я попыталась вдохнуть глубже.
Что ещё оставалось?
Начать их умолять?
Сознаться во всех своих грехах?
И не своих тоже.
Мысли метались, как пойманная птичка в клетке. Собственно, ею я сейчас и являлась. Сама позволила себя поймать. И если жестоко расплачиваться за свою ошибку — то лишь моя вина.
— И так, — величаво протянул Валид аль-Алаби, забирая из чужих рук плеть, неспешно взвешивая ту в своей руке.
Дальше говорить не спешил. Подал молчаливый знак другому охраннику, и тот поравнялся со мной, положил ладонь на плечо, с силой надавив, вынуждая снова опуститься на колени. Так и остался рядом, хотя сместился в бок.
— Расскажи мне, дочь великого посла Демиркан, — возобновил свой допрос старший из всех. — Кто ты? Предательница. Или шлюха? — шагнул в мою сторону.
Именно на этом моменте не выдержал отец.
— Не трогай её, Валид! Не смей! Слышишь меня, не смей! — дёрнулся в своих путах в тщетной попытке меня защитить. — Если кого и надо здесь наказывать, так это меня! Меня! Не её! Не трогай мою дочь, Валид! Она ни в чём не виновата!
Как ни странно, но тот прислушался. Вернее, изобразил подобие оного. Остановился в паре шагов от меня. Свершать свою расправу не спешил. Задумчиво склонил голову, пристально разглядывая.
— Разве? — протянул всё так же задумчиво, а черты лица вмиг преобразились, вместе с лютым оскалом. — Я так не считаю!
Взмах. Воздух рассекло едва уловимым свистом. Удар. Всего один. А спину и плечи обожгло такой острой болью, что перед глазами всё поплыло вместе с проступившими слезами. Вырвавшийся из горла вскрик я тоже сдержать не сумела. Но равновесие удержала. И уже тогда осознала, что кричала тут не я одна. Отец раз за разом бессильно бился в своих путах.
— Не трогай её, Валид! Только не её! Я всё, что хочешь сделаю! Всё отдам! Только не трогай мою дочь! — снова и снова срывал горло.
Амир… молчал.
Просто-напросто стоял и смотрел стеклянным взором.
Валид… наслаждался.
И совершенно не обращал никакого внимания на все причитания другого своего пленника. Хотя нет, в этом я ошиблась. Ведь жгучая боль от удара плети ещё не успела утихнуть во мне, а передо мной опали печатные листы нотариальных дарственных. Их было много. Не уверена, что у нашей семьи в принципе числилось столько имущества, чтоб такое количество насчитать.
— Конечно, ты отдашь, — так и не обернувшись к отцу, произнёс Валид. — Ты мне всё отдашь. И всё сделаешь. Даже жизнь свою отдашь. Сохранять её теперь ни к чему, — злорадно ухмыльнулся, а в глазах вспыхнуло торжество.
Безусловно, он упивался своей победой. Я же ему сама её вручила, так сказать, на блюдечке с голубой каёмочкой, когда вернулась в треклятый Эр-Рияд.
— Нет! Ничего он тебе не отдаст! Он не может! Только я могу! Официально это всё теперь моё! Не его! — воскликнула в отчаянии.
А я точно не отдам. Ведь это же всё равно, что смертный приговор подписать. И не только себе. Нам. Не двоим. Троим.
— Тебя не спрашивали! — рявкнул Валид.
Повторный замах. Хлёсткий удар. На этот раз не такой неожиданный. Я была почти готова. Закусила нижнюю губу. И даже не вскрикнула на этот раз. Сдержала своё жалобное мычание, когда плеть вспорола не только платье, но и кожу.
