– Повезло же тебе, – время от времени вздыхала Ляля. – Идеальные пропорции, и это в тридцать пять лет!
– Вам тридцать пять? Никогда бы не подумала, – поддержала педагога смена корифеям модельного бизнеса.
Лида чувствовала себя Золушкой, собирающейся на бал. Ляля – пышнотелая и добродушная, – походила на Фею Крёстную, Кристи на помощницу, две девочки – дочки Ляли, – на весёлых мышат. По общепринятому сценарию должен был появиться ученик Феи Крёстной и подарить хрустальные туфельки.
Ученика не появилось, в порыве необоснованного оптимизма Лида купила обувь сама, отчётливо понимая – после премьеры дорогущие лодочки отправятся на антресоль, доживать свой век, спрятанные в коробку до лучших времён. К шпильке, какая бы удобная колодка не была, она не привыкла. Приличная часть из отложенных на чёрный день средств ушла на, по сути, ненужную покупку.
– Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес, – сказала себе Лида, глядя в зеркало в прихожей после звонка Фролова. Он приехал и ждал внизу.
Час Икс настал.
Из серебристой глади смотрела незнакомая женщина. С момента вечера у Ляли до сегодняшнего дня прошло чуть больше недели. Лида не проводила часы в косметическом салоне, не прошла курс СПА-процедур, не изменила причёску. В общем и целом, никаких существенных трансформаций образ не перенёс, но женщину в отражении абсолютно точно раньше Лида не встречала. И эта женщина, категорически не подходила интерьеру маленькой прихожей со старым ремонтом. Смотрелась чужеродной кляксой на чистой поверхности новенькой тетради. Её хотелось промокнуть, стереть, а лучше вырвать лист с корнем, смять и выбросить в мусорное ведро.
Таким же пятном выглядел автомобиль Фролова во дворе сонной пятиэтажки с галдящими детьми на детской площадке и старушками на лавочках у каждого подъезда. Водитель, стоящий рядом с автомобилем, и вовсе диссонировал с окружающей обстановкой. Именно водитель, тот самый, что помог Лиде выбраться из машины у железнодорожного вокзала чуть больше недели назад. Высокий, подтянутый, в чёрном костюме, наверняка дорогущем, но чем-то неясным указывающим – перед вами обслуживающий персонал. Хозяин же автомобиля и положения оставался на заднем сидении.
– Добрый вечер, Лидия Константиновна, – всё, чем прокомментировал водитель появление Лиды, и тут же открыл заднюю дверь.
Она замерла. Женщина из отражения, смотрящаяся чужеродно в тесной прихожей типовой панельной однушки, ещё более странно выглядела рядом с шикарным седаном представительского класса.
– Лида? – прозвучал голос Фролова из распахнутой двери, окутав той самой аурой, от которой невольно напрягался каждый нерв в организме, и ароматом уже знакомого парфюма.
* Dress code black tie – «Дресс-код чёрный галстук». Классический вечерний выход. Обычно он уместен на светских мероприятиях в больших организациях, званых ужинах в ресторанах, на показах мод и прочих грандиозных событиях в мире шоу-бизнеса.
Глава 10
Лида всё-таки устроилась, водитель услужливо закрыл дверь, авто плавно и бесшумно тронулось, едва вдавливая пассажиров в кресла. Мелькнул знакомый пейзаж, выглядящий иначе из окна машины представительского класса. Будто изображение на 3D экране. Реалистично, и в то же время – нереально.
– Добрый вечер, – услышала она голос Ивана… Ефремовича.
Пришлось повернуться, как в замедленной съёмке перед глазами проплыл салон, обитый светлой кожей, подсветка приборной панели, затылок безучастного водителя и, наконец, слева от неё – Фролов. Конечно, одетый согласно дресс-коду black tie. И ему точно наряд подбирала не самопальная Фея Крёстная.
– Вы прекрасно выглядите, Лида, – на удивление мягко произнёс Иван… Ефремович. Голос обволакивал уступчивостью, такой же обманчивой, как мелькнувшая откровенная заинтересованность, граничащая с физическим желанием, в мужском взгляде.
Она почувствовала, как мужская ладонь обхватила её запястье, большой палец невесомо погладил тонкую кожу, скользнул в центр ладони, очертил круг. Пальцы – уверенные, тёплые, скрывающие собственную силу, обхватили тонкие пальцы Лиды, чуть сжали, словно подбадривая. Жест сексуальный, выбивающий дух и поддерживающий в то же самое время.
Здание театра окутывала мягкая ночная подсветка, у входа толпились меломаны, терпеливо дожидающиеся открытия. Один за другим подъезжали автомобили, они плавно останавливались, распахивались двери, выходили дамы в вечерних нарядах, с приклеенными улыбками, и мужчины с дежурными приветливыми выражениями лиц. Лида, под руку с Иваном… Ефремовичем была одной из тех, перед кем услужливо распахнули двери, пока страждущие попасть на громкую премьеру стояли на стылом ветру.
Пожалуй, не хватало толпы репортёров, вспышек фотокамер, красной дорожки от дверей авто до зрительного зала, официантов в белых пиджаках, разносящих высокие фужеры с искрящимся шампанским. Примерно этого ожидала Лида.
На деле всё было почти привычно. То же фойе, капельдинеры на своих местах, приглушённый гул голосов. Отстранённые, вежливые беседы. Улыбки – почти приветливые. Взгляды – иногда заинтересованные. Речи – сдержанные. Выдавали статус события лишь туалеты дам, бьющий по глазам статус их спутников и охрана в штатском – почти незаметные парни, и всё равно отличающиеся от основной массы приглашённых.
Скорей всего, Лида точно так же отличалась от присутствующих, как охранники, водители, капельдинеры в форменных костюмах, но никто не позволил себе косого взгляда или неровного слова. Или Лида, поглощённая происходящим, придавленная чёртовой аурой Ивана… Ефремовича, окутанная его парфюмом, окунаясь в лёгкое чувственное переживание от скольжения мужских пальцев по её запястью, не замечала очевидного.
После первого звонка презентабельная публика поспешила в зал, после третьего шум дисциплинированно стих, погас свет, началось представление.
Грандиозная постановка произвела на Лиду оглушающее впечатление. Она не считала себя любительницей классической музыки, слушать оперное пение под приготовление шарлотки никогда не приходило в голову. Но то, что слышала, видела, ощущала всем телом – пробирало до костей, до спёртого дыхания, до детского, поистине искреннего восторга. С первых минут представления, когда внутренне приготовилась стоически изображать заинтересованность, она провалилась в действие, жила и умирала на сцене. В какой-то момент поймала себя на том, что от переживаний обхватила плечи руками, следом почувствовала прикосновение мужской ладони к своему колену, расслабилась и снова улетала в другой мир.
Афтепати промелькнуло быстро. Честно говоря, Лида не успела ни на чём заострить внимание. Смутно знакомые лица, знаменитости мелькали, как в калейдоскопе. Иван… Ефремович – Лида никак не могла заставить себя перейти на предложенное в начале вечера «Иван», – не выпускал из виду спутницу, если она и отходила на несколько шагов. Ей было откровенно не по себе среди знаменитостей, женщин в шикарных нарядах, сдержанных мужских взглядов. Подспудно она ждала подвоха, того, что время от времени появляется в новостных лентах о подобных мероприятиях. Пьяного дебоша, вызывающих поступков, желчных комментариев. Несмотря на доброжелательную, расслабленную для всех участников обстановку, Лида чувствовала, как что-то внутри напрягается, натягивается, как струна, готовая лопнуть от нечаянного движения, звука, слова.
