* * *
Японский капитан Хираса, одетый в штатское, прохаживался у автомобиля, припаркованного у входа в здание штаба войскового атамана.
Двое японцев, сотрудники фирмы «Торокоси» («Восточно-русская компания», одна из «дочек» «Нитиро дзицугё»), переносили очередную партию ящиков с коньяком и другими спиртными напитками в помещение штаба. Там их принимал сам владелец компании Сирокава-сан вместе с адъютантом атамана есаулом Николаем Клоком.
Пересчитав ящики и завершив это архиважное дело, адъютант пригласил Хирасу и Сирокаву пройти к генералу.
Семёнов встретил японцев радушно, распорядившись Клоку открыть бутылку коньяка из новой партии. Когда все уселись за стол и похвалили напиток, атаман заявил:
— Наша «коньячная операция» пока единственное русско-японское предприятие, которое можно назвать успешным…
Мой друг майор Куроки — настоящий самурай, который при любых обстоятельствах держит своё слово. Недаром я его зову, на наш русский манер, Никанором Александровичем. Даже хотел крестить его в церкви и сделать войсковым старшиной!
Однако кроме поставок коньяка, другие обязательства, в частности по поставкам вооружения, японская сторона не выполняет. В чём причина? — обратился атаман с вопросом к Хирасе. — Вы обещали мне переговорить по этому вопросу в штабе генерала Оои. Теперь, после гибели Колчака, вся верховная военная и гражданская власть над вооруженными силами на территории российской Восточной окраины перешла ко мне. И для успешной борьбы с красными требуется значительное количество оружия и боеприпасов!
Атаман продолжил разъяснять собравшимся гостям:
— После решения американцев и французов об эвакуации с Дальнего Востока мною предпринимаются не только военные меры для стабилизации обстановки.
Дано указание Читинскому отделению Госбанка выпустить новые денежные знаки в 100 и 500 рублей, однако пока население верит только твёрдой валюте — золоту!
На всех путях следования заграницу из Приморья и Читы казаками расставлены атаманские заставы, которые собирают всю золотовалютную наличность на нужды армии…
Японцы внимательно слушали атамана, почтительно склонив головы и не поднимая глаз. Слушали так же, как привыкли внимать голосу своих собственных начальников-соотечественников. Да и выпитый коньяк делал своё дело.
— Если генерал Оои не поддержит меня, придётся оставить Читу и самому уйти в Маньчжурию, — атаман вновь вопросительно посмотрел на Хирасу. — А может, мне лучше договориться с красными и вместе с ними поднять флаг независимой Восточной окраины? — усмехаясь, произнёс Семёнов.
Подвыпивший японский капитан вскочил и, вытянувшись в струнку, от чего ещё более стал покачиваться, принялся рапортовать:
— Многоуважаемый Семёнов-сан! Я не могу, в силу моего невысокого служебного положения, отвечать за командование Экспедиционного корпуса. Однако генерал Оои-сан просил передать вам, что японские солдаты решительно настроены на поддержку ваших усилий по стабилизации ситуации в районе военных операций.
Насколько я знаю, — взволнованно и доверительно доложил Хираса, — имеется решение генерала Гиити Танака всячески помогать именно вам в борьбе с красными силами. Но ситуация обстоит таким образом, что одной решимости военных мало.
Нужна поддержка японского императорского Тайного совета. Однако не все его члены разделяют мнение о том, стоит ли нашим войскам задерживаться на Дальнем Востоке. В условиях, когда другие страны покидают Россию.
Как мне представляется, было бы желательно вам лично посетить Японию и разъяснить членам совета цели вашей борьбы с большевиками. Это позволит также решить вопрос о закупке снаряжения для казачьей армии…
Молча выслушав рапорт, атаман изрёк:
— Идея о поездке в Токио неплохая. Я уже договорился об этом с майором Куроки и планирую, если позволит обстановка, в ближайшее время выехать в Сеул. И далее в Японию. Однако поручаю вам, капитан Хираса, предварительно договориться со штабом генерала Танаки о моей встрече с командующим сухопутными силами империи в Токио.
Господин Сирокава! — обратился далее атаман к владельцу фирмы «Торокоси». — Возлагаю на вас обеспечение транспортировки всех ценностей из Читинского отделения Госбанка в адрес отделения банка «Тёсэн» в Сеуле.
Когда я смогу выехать в Японию, по пути остановлюсь в этом городе. Тем более что там проживает моя семья. И официально оформлю размещение указанного русского депозита в банке. Пока же надеюсь, что это сделаете вы.
Закончив официальную часть разговора, атаман спросил «фирмача»:
— Удалось ли вам встретиться в Сеуле с моей женой, и как идёт лечение нашего сына, может, лучше их отправить в Японию?
— Не беспокойтесь, Семёнов-сан! — ответил находившийся навеселе после принятого спиртного Сирокава. — Ваш сын уже чувствует себя намного лучше. По словам вашей уважаемой супруги Елены Викторовны, какой-либо дополнительной помощи сегодня им не требуется. Но если это станет необходимым, наша фирма предпримет все возможные усилия для её оказания. Ситуацию мы держим на контроле. И находимся в постоянном контакте с вашей супругой.
О предложении майора Куроки переправить их в Японию я знаю. Кроме того, господин майор просил передать, что если ваша семья прибудет на острова, то он будет рад разместить её у себя в имении. У майора прекрасный дом в живописном предместье города Миядзаки…
Атаман, как и все казаки-забайкальцы, был человеком глубоко верующим и хорошим семьянином. Его забота о семье и сыне-инвалиде не была показной. Но это не мешало войсковому атаману крутить романы с другими женщинами, особенно с такими забайкальскими красавицами, как популярная в то время певица Глебова-Шарабан, которую окружающие называли не иначе как атаманшей.
По рассуждению моложавого генерал-лейтенанта, ему, уже в статусе главы Белой забайкальской государственности и потенциального учредителя Панмонголистской империи, сам Всевышний предначертал обзавестись всеми атрибутами верховной власти. В том числе золотым запасом и любовницами.
Попрощавшись с перепившими японцами, Семёнов позвал к себе есаула Клока.
— Николай Ильич! — обратился атаман к адъютанту. — Начальник агентурно-оперативного отдела контрразведки Приамурского военного округа полковник Блонкис проинформировал меня, что японцы в Хабаровске и на железной дороге до Никольска, контролируемой атаманом Калмыковым, разграбили отделения Хабаровского банка. Все ценности присвоили себе, не ставя в известность нашу администрацию. Вряд ли это инициатива штаба Оои.
Полковник Блонкис просит усилить контроль над русскими кредитными учреждениями и золотом, находящимся у них на хранении.
Сомнительно, что мы сможем это сделать в нынешней ситуации. Золото — слишком большой куш, чтобы наши или японские офицеры не рискнули завладеть им по собственной инициативе.
Затем атаман продолжил изложение своего видения сложившейся в последние дни ситуации:
