Странное дело: есть вещи, которые ты видишь и всё же не замечаешь. Сколько раз мне доводилось бывать на станции Лерума, я давно сбилась со счета, однако никогда раньше я не ВИДЕЛА здание станции по- настоящему.
Строго говоря, оно имело весьма унылый вид.
Представьте себе старый красный кирпичный дом. Задумывался он явно с размахом – огромные ворота посередине и симметричные ряды окон по сторонам. Вообразите, что вы собираетесь куда-то поехать и заходите в эти массивные ворота – а там внутри вместительный старинный зал ожидания. Примерно как в Гётеборге, только поменьше.
Но в нынешние времена станция не используется как зал ожидания. Большие ворота заперты, а часть здания занял ресторан.
В ожидании поезда приходится довольствоваться уродливой маленькой будочкой, построенной неподалеку. В ней пассажиры стоят и мерзнут под прикрытием пластиковых стен – как рыбки в холодном аквариуме.
Над наглухо задраенными дверями станционного здания сохранились фонари с черными чугунными витыми держателями. На одном из них неподвижно восседала ворона.
– Послушай, – снова сказал Орест. – Чем мы занимаемся? Думаешь, это удачная идея? С 1892 года здание наверняка не раз реставрировали. Если здесь и была какая-то подсказка, то от нее давно не осталось следов.
В его словах была доля правды. С 1892 года здание перестраивали как минимум один раз. Информация об этом есть в интернете. Однако я всё же надеялась, что тайна, за которой мы охотимся, каким-то образом сохранилась.
Я взглянула на ворону, сидящую на фонаре. Может быть, она мне поможет? Если помог глухарь, так и ворона может! Но она даже глазом не моргнула – сидела так неподвижно, словно была чучелом. Хотя в этом случае она, конечно, давно упала бы.
– Попробуем разгадать загадку, – предложила я и стала читать вслух:
Новое здание у блестящей дороги. Найди горизонтальный ряд.
Три по одному, два из трех.
Третья единица тебе нужна.
Не пятая, не седьмая,
но та следующая, которую ты знаешь.
– Тут какая-то ошибка, – сказала я. – Раз, два, три, пять и семь – а где же четверка и шестерка?
Что-то промелькнуло в глазах Ореста – словно во тьме зажглась звездочка.
– Это простые числа, – ответил он. – Один, два, три, пять и семь. Следующее простое число – одиннадцать.
Как же я сама не догадалась?
Простые числа – те, которые делятся без остатка только на себя. На самом деле это не так часто пригождается, но всякие супергении в математике, типа Ореста или моей мамы, конечно же, знают об этом.
– «Три по одному, два из трех. Третья единица тебе нужна», – прочла я стишок с таким сильным ударением на слове «нужна», что полуживая ворона поднялась в воздух и полетела в сторону железнодорожных путей. – Начнем с другой стороны здания, – решила я.
Когда строилась станция, предполагалось, что пассажиры будут входить в центральные ворота, проходить сквозь зал ожидания и выходить через другие, не менее роскошные ворота на перрон. Но нам с Орестом, чтобы выйти к путям, пришлось обогнуть здание и пройти мимо потрепанных мусорных контейнеров, стоящих у торцевой стороны. Орест недовольно оглядел весь мусор, разбросанный на асфальте: пустые бутылки, обертки от мороженого и банки. Я пыталась заглянуть в окно, до половины забитое деревянными досками. Внутри было так темно, что я не смогла разглядеть хоть что-нибудь.
– Насколько я понимаю, ресторан занимает только половину здания, – сказала я Оресту. – Вторая половина заброшена.
– Ну да. И где, как ты предполагаешь, мы теперь будем искать новые подсказки? – спросил он, глядя на меня.
Я понятия не имела. Мне хотелось верить, что на здании будет какой-то знак – стрелочка или что- то типа того… А еще эти простые числа…
На перроне, где обычно останавливались поезда, начал собираться народ. Скоро отходит поезд на Гётеборг. Среди ожидающих я заметила фигуру в светлом пальто и с большой черной сумкой – она очень напоминала нашу учительницу. Я не хотела, чтобы она нас заметила, поэтому тут же снова повернулась к зданию станции. Мой взгляд остановился на ряде окон. Здесь, на задней стороне, тоже были ворота посередине – как и на передней, а также ряд окон и по одной двери с каждой стороны от ворот. Четыре окна, расположенные ближе к перрону, хорошо освещались – там находился ресторан. Остальные, у которых стояли мы, оказались темными, они были заколочены.
Под каждым окном находился ряд кирпичей, поставленных на торец, а не горизонтально, как в основной кладке здания.
Их было одиннадцать – по одиннадцать вертикальных кирпичей под каждым окном.
– Не пятая, не седьмая, но одиннадцатая, которую ты знаешь, – произнесла я. Орест удивленно уставился на меня. – Может быть, это как-то связано с кирпичами под окнами, – продолжала я рассуждать вслух. – Но «три по одному, два из трех»? Возможно, это указание на нужное окно? «Третья единица тебе нужна».
Окна по обе стороны от ворот распределялись неравномерно. Слева с краю, если стоять лицом к дверям, одно окно было будто само по себе. Потом три окна ближе друг к другу. Затем ворота. После них два окна и дверь, сразу друг за другом. И под конец – еще одно одинокое окно. Мне стало интересно, всегда ли там находилась дверь. Может быть, она заняла место окна? Потому что тогда всё складывается: одно окно, три окна, одни ворота, три окна, одно окно. Три единицы и две тройки. «Три по одной, два по три»! А «третья единица нам нужна» – это должно означать либо первое, либо последнее одинокое окошко, смотря с какой стороны считать.
Подойдя к первому окну с левой стороны, я постучала по одиннадцатому кирпичу. Само собой, он сидел как влитой. Через стекло я увидела людей, сидящих внутри в ресторане, и поспешила прочь. Тем временем Орест добрался до одинокого окна в другом конце здания.
Я приблизилась к нему в тот момент, когда он постучал по одиннадцатому кирпичу под окном. И заметила, что кирпич чуть заметно шевельнулся! Но Орест, похоже, этого не увидел.
– Он шатается, – прошептала я. – Ты что, не видишь? Он шатается! Достань его!
– Что? – переспросил Орест. Он уже занялся другим кирпичом – третьим с правой стороны.
– Нет, не этот, ясное дело, – сказала я. – Тот, за который ты взялся вначале!
Оттолкнув Ореста, я вцепилась в кирпич обеими руками. Правда же, он чуть-чуть движется? Я стала расшатывать кирпич. И он сошел с места! Его не так-то просто было достать, но он, вне всяких сомнений, вынимался.
Я продолжала тянуть кирпич. Он двигался на меня миллиметр за миллиметром. Медленно, очень медленно. Через некоторое время я смогла ухватиться за него. Кусок раствора отвалился и упал на землю, когда я целиком вытащила кирпич из стены.
У меня появились опасения, что меня ждет разочарование. Что просто раствор ослаб с 1892 года, вот и всё. Но это оказалось не так. За кирпичом открывалось маленькое четырехугольное пространство, совершенно черное. Я собралась с духом. Потом осторожно ощупала отверстие. Внутри лежал твердый угловатый предмет. Мне удалось ухватить его кончиками пальцев и вытащить наружу.
