– Ну подумай сама, – сказал Орест, когда мы пошли к следующему пункту квеста. – В письме Акселя рассказывается о том, что произошло в 1857 году. Семья Бергов жила тут еще раньше, эти дети родились в двадцатые годы девятнадцатого века. Так что ничего странного, что Сильвия говорила про этих детей.
Мне пришлось согласиться: нет ничего необычного в том, что Сильвия знала этих детей, но всё же удивительно, что она сказала о них Акселю так! И как раз тогда, когда он утверждал, что железная дорога не может проходить по землям поместья Нэс и ее придется строить в обход. «Некоторые дороги нужно оставить в покое», – сказала Сильвия. Может быть, она имела в виду не обычные дороги? А пути земного излучения? А что, если семейство Бергов нарушило земное излучение еще когда-то давно, когда они строили свои фабрики? И с ними начали происходить ужасные вещи. Может быть, поэтому они и не хотели рисковать – строить еще и железную дорогу?
Орест только вздохнул в ответ на мои теории.
– Я уже говорил, – пробурчал он. – Никакого земного излучения не существует. Те, кто сделал так, что мы сейчас живем лучше и дети не умирают направо и налево, – это люди, которые плевать хотели на подобные глупости. Ученые. Инженеры.
Вид у Ореста был гордый – словно он и сам был ученым или инженером.
Но когда мы вернулись к нашей учительнице, я всё-таки спросила ее, правда ли, что хозяева поместья Нэс не позволили строить железную дорогу на их земле.
– Да, – ответила она. – Поговаривали, что владельцы Нэса и фабрики боялись, как бы рабочие не разбежались, если поезда будут проходить слишком близко. Поэтому железную дорогу пришлось строить окружным путем в обход Нэса.
Само собой, учительница и словом не обмолвилась о земном излучении. Но, вероятно, семейство, жившее в Нэсе, хранило это в тайне. Я не успела расспросить учительницу – она начала считать класс по головам, и на этот раз, когда мы построились на вход в усадьбу, все были на месте.
Экскурсовод, одетая в старинную одежду, говорила супербыстро. Чувствовалось, что она проводит эту экскурсию в сотый раз. Поначалу я вообще не понимала, о чём она рассказывает, слышала только ритм и отдельные слоги: «Та, тара-та-та-та, тара-та-та-та, тарата». Но через некоторое время она немного успокоилась – или это я привыкла.
Особенностью замка Нэс было то, что в нем ничего не происходило с конца девяностых годов девятнадцатого века. Когда последний обитатель замка умер, на его место не въехала новая семья. Все вещи – мебель, ковры, картины и фарфоровые статуэтки – так и остались в неприкосновенности. «Это всё равно что совершить путешествие во времени, – сказала экскурсовод. – Добро пожаловать в девятнадцатый век!»
Девятнадцатый век показался мне мрачноватым. Темные обои и темная мебель. Везде завитушки и украшения. И множество всяких декоративных предметов. Например, в холле стояло маленькое чучело собаки!
Особенно странным оказалось то, что везде среди картин в позолоченных рамах, настоящих восточных ковров и мягкой мебели были установлены маленькие сосуды, называемые плевательницами. В них плевали мужчины, когда жевали табак.
Самая большая и красивая комната предназначалась для праздников, но, естественно, нашлись комнаты и поменьше, которые обитатели усадьбы использовали в повседневной жизни.
Мы остановились в такой маленькой комнатке, служившей кабинетом. По стенам были развешаны дипломы, которыми тот, кто работал в этой комнате, наверняка гордился. Я стояла и читала, что там написано, и чуть-чуть задержалась, когда группа уже тронулась дальше. Орест тоже не спешил.
– Малин, – прошептал он, указывая на предмет, стоявший на углу письменного стола. Какая-то машина.
Черная, довольно большая. Белые клавиши с буквами, напоминает клавиатуру. Наверху – какие-то ручки, валики и еще всякие странные штуки.
Посередине на ней красовалась металлическая табличка с символом – белый круг поверх красного треугольника. Рядом – надпись золотыми буквами: REMINGTON.
Ремингтон!
Я буквально подпрыгнула на месте. Слово «Ремингтон», которое мы так давно искали! Что эта штука тут делает? Мы с Орестом долго разглядывали машину.
– Странно, – произнес какой-то голос у нас за спиной. Я снова подскочила, но это вернулась экскурсовод. – Обычно она стоит не здесь. Вероятно, ее принесли с чердака – там хранится множество вещей…
– Что это такое? – быстро спросил Орест.
– Когда-то это было настоящим новшеством, – ответила экскурсовод. – Пишущие машинки появились только в начале девяностых годов девятнадцатого века. До того писали от руки.
Мы с Орестом посмотрели друг на друга.
– А как она работает? – спросил Орест, пытаясь задержать экскурсовода, которая уже направлялась в следующее помещение.
– Как обычная… – Но тут она осеклась. – Ах да, вы слишком юны. Вы, наверное, никогда не видели пишущую машинку, не так ли?
Мы покачали головами.
– В моем детстве они выглядели примерно так же. Между валиками вставляется лист бумаги, а когда нажимаешь на клавиши, выскакивают рычаги с буквами и отпечатывают их на листе.
Мы ничего не поняли. Как это – выскакивают рычаги с буквами? Но пока экскурсовод рассказывала, мы успели заметить, что было написано на машинке в самом низу. Такими же золотыми буквами, как на логотипе:
REMINGTON STANDARD TYPEWRITER No. 2.
Стало быть, это и есть РЕМИНГТОН2?
19
После экскурсии в Нэс мы вернулись домой довольно поздно. Я всё еще думала про тех детей – семерых малюток, которые умерли. Кстати, в усадьбе мы видели несколько портретов одной дамы, которая скончалась еще до того, как поселилась там. Там все, похоже, умирали. И до сих пор люди умирают. Но среди моих знакомых никто не умер. Во всяком случае, пока.
Папа приготовил спагетти с мясным фаршем и соусом. Это единственное блюдо, которое он умеет делать. Накрывая на стол, я убрала с кухонного стола кучу толстых коричневых конвертов.
– Осторожно! – крикнул папа. – Я собираюсь завтра отправить эти письма.
Наверное, что-то по работе. Непривычно, что он снова занят. На работе он наверняка не показывался больше года. Но до болезни папа сидел там постоянно. Конечно, если не находился в рабочих командировках. Не собирается же он снова вернуться туда? По крайней мере, не сейчас.
Спагетти с соусом оказались очень вкусными. Я съела их огромное количество, а папа не ложился дольше, чем обычно, потому что по телевизору показывали футбол. Я тоже немного посмотрела, но не следила, кто с кем играет. Да это и не имело значения. Забавнее всего было сидеть рядом с папой и вздыхать: «Прискорбно!», – соглашаться, какой игрок лучше всех, а кто хуже и когда следовало бы показать желтую карточку.
Мы с папой отправились спать только когда матч закончился, и я была уверена, что засну как убитая. Но когда я уже начала дремать, меня вдруг передернуло. Я услышала странный звук! Кто-то на нашем балконе? Сердце застучало.
