В общем, я уставился на молодого симпатичного чиновника, а он, с милой ухмылкой, на меня. Что у меня происходило в тот момент в душе правильно описать вряд ли возможно. Шок?! В мозгах мгновенно пронеслось: я с важными документами нахожусь без денег в Афинах, в натовской стране, и полностью уязвим для западных спецслужб. Ужас?! И одно было и другое. Крах?! И он тоже. Все это настолько видимо отразилось на моем лице, что чиновник даже испугался:
– Мистер, вам плохо, вызвать врача?
Мне было уже не до английского, и я в ужасе произнес по-русски:
– Боже, что же мне делать?!
Чиновник насторожился, подумал, потом улыбнулся и на хорошем русском языке сказал:
– Так вы, оказывается, русский. Ну и ну… А в чем дело, что вас так потрясло? В голосе чиновника явно сквозило беспокойство.
– Меня потрясло многое, но главное, у меня нет денег на провоз багажа, и я не знаю, что мне делать?
Собеседник слегка подумал, подмигнул мне и уверенно заявил:
– В общем квитанцию выбрасывай (он стал обращаться ко мне на русском языке на «ты», поскольку мы были примерно одного возраста), сумку свою бери в руки, а чемодан мы оформим. ОК?
Я, недоуменно глядя на него, все еще не верил в возвращение к жизни. С души упал камень. Все ещё не веря в собственное спасение, я спросил:
– Ты русский? Как тебя зовут?
Его ответ был:
– Да, я как бы русский. В смысле из семьи русских эмигрантов. Дед эмигрировал вместе с войсками Врангеля из Крыма в Грецию в 1920 году. С ним, конечно, вся семья. Отец был подростком, здесь дорос, – чиновник улыбнулся, – а я потом родился здесь. В общем я, скажем так, греческий русский.
Он снисходительно усмехнулся, протянул руку, представился.
– Зовут меня Серж. И мне приятно, что я имел возможность помочь русскому человеку. Здесь, в Греции, к русским вообще относятся очень хорошо…А ты, что так перепугался? Здесь бы тебе греки все равно помогли. А для чужих, ну всяких там англичан, французов, не ударили бы палец об палец. Вот так– то, Павел… Ну давай, двигай на посадку.
Он слегка хлопнул меня по плечу, мы пожали друг другу руки, я схватил проклятую сумку и помчался к самолету. Уже потом, сидя в кресле, я вдруг подумал: «А ведь я бы, пожалуй, если бы ситуация моя напряглась, мог бы и пулю себе пустить в лоб. Благо пистолета не было. Это было бы с дуру, от отчаянья, но… молодо-зелено!» И я, сам того не желая, помыслил о самостреле Кости.
Мысль о Косте неожиданно пронзила мой мозг, не столько потому, что он лежал сейчас подо мной в цинковом гробу в грузовом отсеке самолета, а в связи с тем эмоциональным переживанием, которое вернулось ко мне из-за истории с проклятой сумкой. Мои переживания в тот момент, у стойки чиновника авиакомпании, были до боли глубокими потому, что у меня ещё было мало профессионального и жизненного опыта. В общем-то, проблема сумки с бумажным «очень важным» хламом не стоила выеденного яйца. Предположим, чиновник уперся, стал бы настаивать на перевесе груза, требовать оплаты. Ну и что? Меня бы с этого рейса сняли и переоформили на другой. Я бы смог съездить в советское посольство, доложить обстановку и, конечно, нашлось бы быстрое решение. Какое? Простое. То, что было после того, как я, схватив сумку, рванул к самолету и весь полный чудовищных переживаний, улетел в Рим.
Там авиакомпания разместила меня в комфортабельной гостинице, которая, к счастью, оказалась недалеко от посольства, которое разместилось на виа (улица) Гаета 5, практически в центре Рима и, тем не менее, в месте относительно тихом и чистеньком. Притащил я туда, в посольство, свою проклятую сумку. При входе вижу, за дверью сидит мордатый, весьма симпатичный дежурный комендант. Он встретил меня взглядом, полным любопытства (видимо, вид мой был не вполне обычным для нормального человека) и вопросом на ломаном итальянском языке:
– В чем дело, молодой человек?
На это я ответил очевидно взволновано, но по-русски: – Вот мои проблемы!
И кинул сумку на небольшой столик.
– Позовите, пожалуйста, дежурного дипломата.
Комендант продолжает смотреть на меня с любопытством, но уже новым. До меня сразу дошло, что нужно как-то представиться. Я вытащил свой служебный паспорт, сказал, кто я и что, и вновь попросил дипломата. Комендант нажал кнопку и через минуту – две в дежурную комнату вошел дипломат, возрастом едва-ли намного старше меня.
Подошел, смотрит строго то на дежурного коменданта, то на меня. Я представился вновь и вкратце изложил свое происшествие. Дипломат смягчился, стал говорить с улыбкой и немного небрежно.
– Так, Павел, история ваша понятна, давайте посмотрим, что там у вас есть? В чем там смысл ваших важных документов?
Он подтащил волоком по столу сумку, открыл ее и вынул несколько документов. С серьезным видом он их мельком посмотрел, сунул обратно в сумку, спросил:
– Ну и что? Чем могу помочь? Зачем ты эти никчемности притащил сюда?
Я объясняю все как есть: советник посольства в Аддис-Абебе сунул, мол, мне это, – я махнул рукой в сторону сумки, – сказал, что там очень серьезные документы и велел их доставить в Москву.
Дипломат смотрит на меня с некоторым удивлением, а потом молвит:
– Ну и вези, а мы то здесь, в Риме, причем?
Объясняю, что у меня для этого нет денег. А дипломат так вежливо спрашивает:
– А сопроводительная бумага к документам у тебя есть? Ты кому конкретно их везешь?
Отвечаю, что бумаги у меня такой нет, а доставить ее я должен во 2ой Европейский отдел МИД. Дипломат немного подумал, пожал плечами в недоумении и с легким юмором повторил:
– Ну и вези, мы то здесь причем?
– Рассказал я тогда ему всю историю в деталях, подчеркнул главную суть: у меня нет денег. Дипломат вздохнул, оценивающе на меня посмотрел, спросил:
– А ты что, вот так и катаешься по миру без денег?
– Ну да, – говорю, понимая, что для него это какая-то нелепица. Улыбка у него с уст сошла, но в глазах осталось понимание ситуации.
– Так если дело в деньгах, паря, то дела твои плохи. Сейчас какой день? Воскресенье, а значит, в посольстве есть только я и, вот, дежурный комендант. С нас ты денег не получишь, придется ждать до завтра. А пока, гуляй ты в свое удовольствие по Риму. И взбодрись!.. Ты что такой унылый? А, кстати, это кто тебя надоумил ездить по миру без денег?
Понимая сам, что звучит все это не слишком убедительно, я сообщил дипломату, что я, в общем-то, путешествую до Москвы за счет компании, а там, в столице, как известно, иностранную валюту через границу провозить нельзя и разменять на рубли – тоже. Вот и ехал я с финансами под обрез.
Собеседник задумчиво усмехнулся, спросил: – Сколько у тебя денег сейчас?
– Шесть долларов с какими-то эфиопскими копейками.
