На работе я объявился вовремя в восемь утра: мы в посольстве работали по итальянской манере: с 8.00 до 12.00, затем до 15.00 перерыв, и далее с 15.00 до 19.00. Я прошел в свой кабинет, начал утренний просмотр прессы. В голову мне мало что лезло, да и выглядел я, пожалуй, не ахти после бессонной ночи. Развернул газету «Унита», и тут зазвонил внутренний телефон. Меня хотел лицезреть сам советник-посланник. Как и можно было предположить его первый вопрос, после взаимных пожеланий доброго утра, был:
– Павел Сергеевич, нам как-то не удалось найти вас вчера на работе во второй половине дня. Не могли бы вы сказать, чем это вызвано?
Внутренне я опешил от неожиданного вопроса и, поскольку не имел отговорки, сказал правду.
– Я встречался с иностранцем, а потом… заехал в наш офис «Аэрофлота», уточнить, насколько и как изменилось их летнее расписание полетов (это была, как известно, ложь).
Посланник хмыкнул, с любопытством посмотрел на меня, и я понял, что на лжи я попался.
– Ну ладно, оставим в покое «Аэрофлот», хоть я и не понял, зачем он вам понадобился, да и туда можно позвонить… Сейчас нас интересует ваша встреча с иностранцем. Кем он был, и какова была тема вашей беседы?
Вопрос требовал ответа, к которому я был совсем не готов, потому и брякнул первое, что пришло в голову:
– Это был Джек Морган, знакомый мне еще по Австралии. Он занимался бизнесом, а в Канберре он работал в торговом представительстве США, а сейчас он на пенсии… Что касается темы, то… он рассказал мне о причинах трагической гибели первого секретаря нашего посольства Иванова в Канберре…
Посланник смотрел на меня строго и испытующе. Такого ранее в наших разговорах не было, и это меня сильно нервировало, тем более я понимал, что нахожусь на скользкой основе.
– Так, Павел Сергеевич, и что же он вам сообщил, что заставило Иванова наложить на себя руки?
– У него была связь с женщиной, ну, в общем, адюльтер, а ЦРУ его накрыло; предложили Иванову работать на них, вот он и предпочел расстаться с жизнью…
Посланник опять хмыкнул и взгляд его стал насмешлив.
– Вы, надеюсь, понимаете, что это вызвало массу очень серьезных вопросов. Задам лишь некоторые:
– Что за женщина была участницей этого, как вы изящно выразились, адюльтера, из каких кругов? Второй вопрос, как могло ЦРУ узнать о шашнях этого нашего Дон Жуана? Третий вопрос: как мог какой-то бизнесмен, тем более на пенсии, узнать об этой провокации ЦРУ? И попутно: вы же знаете, что в практике всех дипломатических служб мира имеют место подобного рода случаи. Чем они обычно заканчиваются? Если дипломат трус, то он соглашается на сотрудничество с иностранной разведкой и потом он либо совсем уходит на ту сторону, либо его судят за измену родине. Иванову это, конечно, было тоже известно. Его глупость у нас была бы наказана, но это было бы совсем не смертельно. Его бы выгнали из Минобороны, но есть масса научных институтов, издательств, редакций и тому подобное, куда бы он мог устроиться на работу. Но почему-то Иванов предпочел самоубийство и…, как говорится, спрятал «концы в воду». Итак, жду ваших ответов…
Вопросы по своей сути были не сложные, но я не мог толком ответить хотя бы на первый вопрос. Как сказать, что с Ивановым в постели была моя Настя? Я скорее был готов сам себе пустить пулю в лоб, но ни за что не мог выдать Настю. Естественно я ничего толком ответить не мог, сославшись на то, что Джек мне об этом ничего не сказал.
И по второму вопросу мой ответ был: Иванов на приеме подцепил какую-то красотку, и она его затащила в отель, где ЦРУ заранее оборудовало комнату. Я врал, понимая, что в эту версию нельзя поверить: опытный дипломат и разведчик Иванов ни за что в жизни не мог сотворить такую глупость. Но это, вроде бы, версия Джека. Сам же я потихоньку увязал в грязной луже очевидной лжи.
На третий вопрос я, тем более, не имел даже наивной версии и ответил просто: «не знаю».
Посланник очередным вопросом продолжил мое интервью.
– А зачем, вдруг, этот Джек решил поделиться с вами информацией о смерти Иванова? Какой смысл в этом был для него? Со времени смерти Иванова столько воды утекло, что сама ее тема стала неактуальной. Может быть Джек, а точнее – ЦРУ, имеет виды на вас и, возможно, эта перспектива была вам предложена?
Я, как автомат, быстро сказал: «нет» – и замолчал.
– Что нет? Вам не было предложено или вы уже давно, возможно с Австралии были в контакте с Джеком, который, и вы это знаете, работал, да и сейчас работает на ЦРУ?
Получилось опять так, что однозначный ответ мог не означать правды. Был у меня контакт с Джеком в Австралии? И был и не был. Здесь нужно бы объяснить, но объяснение будет неизбежно смахивать на оправдание. А в последнем разговоре Джек не предлагал сотрудничества с ЦРУ, но намекал на это. Опять получается какая-то бессмыслица. Так что мне ничего не оставалось, как опять сказать: «нет».
Я отметил, что во взгляде посланника возникло презрение: он понял, что я что-то не договариваю. Да, но в основном-то я, ведь, не лгал. После некоторого молчания последовал новый вопрос.
– Скажите, а вам этот самый Джек при вчерашней встрече ничего не передавал?
Сердце мое захолонуло: «Значит и это известно? Выходит за мной наблюдали?.. Что ответить?»
– Ну, он передал материалы, относящиеся к самоубийству Иванова…
– Так, и где они?
– Я их уничтожил сразу после встречи.
В глазах посланника читалось удивление и сомнение.
– Странно… Разве смерть Иванова ваше личное дело? Не хуже меня вы знаете, что материалы подобного рода приобретают характер служебный и официальный. Как же вы могли их вот так запросто уничтожить?
Посланник в молчании ходил по кабинету, а я уныло и гнусно молчал. Не мог же я нас самом деле говорить о том, что могло явно опорочить не только Костю, но и мою жену. Хуже того, начальник мог в это не поверить, полагая, что я хочу просто выгородить себя. К тому же, я уничтожил все эти проклятые фотографии.
Начальник перестал ходить туда-сюда, остановился передо мной. Я встал со стула. Посланник тяжело вздохнул и, как бы нехотя, заметил:
– Вы, Павел Сергеевич, запутались. По вашим словам получается, что с агентом ЦРУ вы всего лишь выпили коньяк, попили кофейку, поговорили о далеком прошлом, никак не связанным с сегодняшним днем, и, пожав друг другу руки, спокойно разошлись. Вы спустились к реке, изучили переданные вам материалы и, посидев спокойно на скамеечке, уничтожили их…
К своему удивлению и ужасу я понял, что меня действительно контролировали, но не чужие, а наша спецслужба. «А как они узнали о моей встрече с Джеком?». Мысль была действительно ужасной, и я понял, кто меня сдал нашим! Как из какого-то саркофага до меня доносились слова.
– В этой ситуации мы не можем все просто спустить на тормозах, как бы, скажем, нам этого ни хотелось… А мы имели в отношении вас такие светлые и перспективные планы… Проблема в том, что я, естественно, должен доложить о случившемся в Центр. Пойду, составлю проект телеграммы, но нахожусь в большом затруднении. Вы скрываете правду, в этом большая беда. Если человек скрывает правду, то для этого у него есть весомые основания. Мне бы хотелось верить, что во всем этом ничего необычного нет, есть всего лишь какое-то недомыслие или недоразумение, но… Вы не позволяете мне сделать такой вывод, вы, по сути, просто отмалчиваетесь. Что из этого следует..?
