Он не договорил, потому что рядом в воде что-то плеснуло. И почти сразу же в одну из веток с резким стуком вонзилась стрела с костяным наконечником.
От замка донесся чей-то хохот, стрелы стали попадать в островок и падать рядом с завидной регулярностью. Видимо, часовые от безделья устроили соревнование по стрельбе.
К счастью, нас скоро занесло под скалу, и обстрел прекратился.
– Давай, – скомандовал охотник.
Мы дружно стали подгребать ногами и руками – наш островок медленно, словно нехотя, пошел к берегу и причалил к торчащим из воды скалам.
– Где-то тутай, – озираясь, пробормотал Данко. – Етить, вода поднялась… Сейчас… – Он отпустил камень и, загребая одной рукой, поплыл вдоль берега.
Проход нашелся в десяти саженях правее. Он оказался почти забит, и, чтобы протиснуться, пришлось долго разбирать мусор.
Едва справились, как из замка стали доноситься равномерные гулкие удары, а на воде отразились всполохи множества вспыхнувших на стенах костров.
– Старшие Властительницы! – с отчаянием воскликнул Данко. – За что?!
И тут же полез в дыру. Мы с Псицей переглянулись и последовали за ним.
Проход, а точнее, дренажная труба оказалась наполовину заполнена водой, но продвигаться по ней было можно. Охотник мазнул по нам невидящим взглядом и принялся лихорадочно копаться в своих вещах.
– Что случилось?
– Началось! – Данко достал из просмоленного мешка факелы и принялся ожесточенно чиркать кресалом.
– Что началось?
– Резать будут! Так завсегда грохочут, когда жертвуют Хельге! – Раздувая огонь, охотник помахал факелом, поджег от него остальные, сунул их нам в руки и побежал по трубе.
Спешить сломя голову за охотником я не стал, сначала попробовал саблю, понял, что работать ею будет несподручно, спрятал обратно в ножны и достал самострел. Рада тоже накинула на свой лук тетиву.
Когда мы двинулись вперед, Данко уже не было видно.
Неожиданно впереди раздался его слабый вскрик, громкий всплеск, а потом все стихло.
– Не спеши. – Псица придержала меня за плечо, сунула факел в воду и достала из сумы маленький флакончик. – Сделай пару небольших глотков. И туши свой…
Содержимое оказалось жутко отвратительным на вкус, но я вспомнил, что такое же снадобье мне давала Купава в Дромадарских топях, и проглотил жидкость.
Темнота почти мгновенно рассеялась, все вокруг окрасилось в зеленовато-серые тона. Пламя факела стало слепить, и я быстро потушил его.
– Теперь идем, – шепнула Рада. – Медленно и тихо.
Через пару десятков шагов впереди открылась небольшая пещерка. А в ней…
Я сразу опознал существо, увлеченно терзающее тело охотника, – преподобный Эдельберт довольно подробно его описывал в своем бестиарии.
Длинное, как у гусеницы, покрытое сегментной броней тело с разлапистым рачьим хвостом на своем окончании, множество многосуставчатых ножек, хищные серповидные жвала, тонкие копьевидные клешни и с десяток глаз на ножках – это мог быть только ужас пресноводных водоемов: жрякла.
Учуяв нас, чудовище мигом встало на дыбы, изогнув тело, словно кобра, и выставив вперед раззявленные клешни.
Сухо щелкнул спуск, мелодично звякнула тетива – толстый короткий болт с наконечником «жабья лапка» с глухим стуком впился в грудь жрякле. С треском лопнул хитиновый щиток, брызнула белая сукровица – монстра отбросило назад. Там его настигла уже стрела Псицы, вонзившись прямо между жвалами.
Пока я вставлял новый болт и заново взводил самострел, Рада успела всадить в гигантского рака еще пару стрел.
Жрякла защелкала клешнями, забила хвостом и, бешено извиваясь, опрокинулась на спину.
Снова щелкнул рычаг взвода арбалета.
– Хватит. – Рада положила мне на плечо руку. – Он уже готов.
Действительно, чудовище постепенно затихало, по членистому телу пробегали последние конвульсии.
Я опустил арбалет и окинул взглядом пещерку. Судя по всему, помимо Данко, добычей жряклы совсем недавно стало еще несколько человек – везде валялись куски разорванных тел, обглоданные кости, внутренности и помятые части доспехов.
Присев, я приложил палец к артерии на шее Данко. Машинально, потому что уже был полностью уверен в его смерти. С такими ранами не живут. Охотника было жалко, но… я быстро прогнал из себя эту жалость. Во мне для нее просто не было места.
– Гвардейцы Синода. – Рада толкнула носком сапога морион с наушами, потом посмотрела вверх и добавила: – Спустились через колодец вниз и попали на ужин. Девочки… их здесь нет. Видимо, латники разведывали дорогу.
– Не только гвардейцы. – Я поднял окровавленный лоскут белой рясы. – С ними был по крайней мере один адепт. Но почему тот не воспользовался чарами?
Псица покачала головой:
– Среди белоризцев нет владеющих. Они пользуются только артефактами, а это не так быстро и удобно. К тому же жрякла напала неожиданно – у них не было ни малейшего шанса.
– Понятно. В портал уходили два белоризца и четверо гвардейцев, значит…
– Значит, в башне с девочками остался один монах и один латник, – закончила за меня Рада и еще раз глянула наверх. – Я или ты?
– Я первый. – Закинув арбалет через плечо, я подпрыгнул и ухватился за кованую скобу.
Быстро поднявшись, еще раз прислушался, немного помедлил и высунул голову над бортиком колодца. Осмотрелся по сторонам, потом вылез сам и помог Радославе.
Мы находились в небольшой комнате с множеством разной алхимической утвари, стоявшей на полках, столах и в шкафах. Было видно, что сюда очень давно никто не заходил, – мебель покрывал толстый слой пыли.
Рада прижала палец к губам и показала на дверной проем, из которого доносился едва слышный разговор и шел яркий свет.
Я опять вскинул арбалет, мягко ступая, шагнул по невысокой каменной лестнице и замер от удивления.
– Радиан, выдерживайте радиан…
– Святой отец, а мы что делаем?
– Да, так правильно, а что насчет композиции векторов?
– Не переживайте, мы все рассчитали, а вы лучше займитесь…
– Уже-уже, вот, смотрите!
– Старшие Властительницы, отче, этой формулой уже не пользуются лет так двести…
– То, что работает, не нуждается в замене, юные милсдарыни…
– Фи, как вы старомодны, отец Корнелиус…
Я даже помотал головой, не веря своим глазам.
Под сводчатым потолком просторной комнаты висел небольшой светляк, одна ее стена вместе с лестницей наверх обрушилась, образовав плотный завал. Посередине оставшейся части стоял матово-черный обломок камня. А вокруг него… прямо на полу расположились девочки.
