Пространство случайности
Глава I. Пятно в стратосфере
– Проверь-ка ещё раз свою пукалку, – предупредил Маркли своего товарища по аудиофону, обращаясь к нему со своего места за пультом управления ракетопланом. – На такой скорости мы будем в пределах досягаемости их пушек через несколько минут. Эти японцы – хорошие стрелки, так что они наверняка устроят нам горячий приём.
Оперативник секретной службы Клемент Моррис, участвовавший в этой скоростной опасной погоне вместе со своим приятелем по колледжу, пилотом Эндрю Маркли, осмотрел патронную ленту нового, невероятно скорострельного пулемёта, за которым сидел вместо штатного борт-стрелка. Затем он вернулся к наблюдению за ярким металлическим пятнышком – объектом их преследования, летящим в разрежённой, тёмной и безжизненной стратосфере, в двенадцати милях над Невадой, неясные очертания которой исчезали у восточного горизонта.
Они уверенно настигали японский самолет, подобравший неподалёку от Огдена убегающего шпиона Ишо Сакамото. Моррис в течение нескольких месяцев выслеживал этого сверхъестественно умного шпиона по распоряжению правительства. Считалось, что Сакамото скупил карты многих американских укреплений, а также информацию о планируемых перемещениях войск в войне против Китайско-Японской Федерации, начавшейся годом ранее, в 1975 году.
Вражеский ракетный самолет, неожиданно опустившийся на землю с каких-то изотермических высот, спас Сакамото в тот самый момент, когда Моррис был готов схватить шпиона. Моррис немедленно обратился за помощью к своему старому другу Маркли из Воздушного Корпуса, который базировался в Огдене.
Ракетоплан Маркли считался одним из самых быстрых во всём Корпусе. Самолёт с герметизированным салоном, в котором находились два человека с надетыми на случай аварии кислородными баллонами, шлемами и парашютами, летел с таким ужасающим ускорением, что людей вдавливало в кресла, а их тела, казалось, сжимали смирительные рубашки из свинца. Моррис, однако, был достаточно привычен к таким полётам, лишь немногим менее, чем сам Маркли. К тому же это был не первый случай, когда они вместе охотились за каким-то врагом нации или за промышленным шпионом.
Они мчались между тёмно-синими небесами и тусклой Землёй с её пятнами гор и пустынь. Рёв ракетных двигателей был странно тихим в этом разрежённом воздухе. Впереди них свет катящегося к западу неистового солнца, сверкал на крыльях и фюзеляже японского самолёта, словно на каком-то огромном серебряном жуке. Они находились на расстоянии многих миль от обычных стратосферных маршрутов, так что никакие другие самолёты не пересекали безветренную пропасть, через которую мчались преследуемый и преследователь, направляясь к Сьеррам и далёкому Тихому океану.
Самолёты летели менее чем в миле друг от друга. Со стороны японца не отмечалось никаких признаков явной враждебности, хотя он был оборудован тяжёлым пулемётом, примерно таким же, как и у американцев. В его экипаже помимо самого шпиона Сакамото и пилота имелся профессиональный борт-стрелок.
Моррис начал тщательно прицеливаться. Это будет честный бой, и он весь трепетал в предвкушении грядущей схватки. Шпиону ни в коем случае нельзя было позволить добраться до Сан-Франциско, где враг захватил хорошо обустроенную базу. Если удача в бою отвернётся от них, то Моррис или Маркли в крайнем случае вызовут по радиосвязи другие самолеты с одной из американских баз в Калифорнии, чтобы перехватить Сакамото.
Вдали, сквозь невероятно чистый воздух, на необычайно расширившемся горизонте Моррис мог видеть расплывчатые силуэты Калифорнийских гор. Затем, в то время как их самолёты мчались дальше, ему показалось, что в воздухе, чуть дальше японского самолёта, внезапно образовалось неясное, туманное пятно, наподобие тех, что появляются в глазах, ослеплённых солнцем. Пятно озадачило Морриса, оно выглядело как некая размытость в атмосфере, и не имело ни формы, ни оттенка, ни чётких очертаний. И тем не менее, казалось, что оно быстро расширяется и необъяснимым образом размывает весь лежащий под ними земной пейзаж, с этой высоты похожий на карту.
Маркли тоже заметил это пятно.
– Забавно, – прорычал он по громкой связи. – Ни туман, ни какие-то подобные облачные формы не могут существовать на такой высоте. Должно быть, это какой-то странный вид атмосферного явления – возможно, мираж отдалённого облака, проявившийся в изотермическом слое. Не могу ничего различить.
Моррис не ответил. Изумление сдержало несущественное замечание, которое уже почти сорвалось с его губ, так как в этот момент японский ракетоплан, казалось, влетел в таинственное пятно, и моментально пропал из вида, словно скрылся в облаке или тумане. Крылья и фюзеляж его кротко, трепетно блеснули, будто он начал падать или резко изменил свой курс, а затем самолёт исчез за бесцветной, бесформенной завесой.
– Ничего себе шуточка, – озадаченным голосом прокомментировал это исчезновение Маркли. – Но они не обманут нас, спрятавшись в каком-то проклятом мираже или как там это называется. Мы поймаем их на другой стороне.
Двигаясь прямо по горизонтали, со скоростью шестьсот миль в час, самолёт американцев приблизился к странной туманной области, которая теперь закрывала громадный участок неба и окружающего мира. Это было похоже на своеобразное слепое пятно, разраставшееся в верхних слоях атмосферы, но оно не создавало впечатления чего-то материального или осязаемого, как не походило и на естественную туманную мглу.
Моррис, и Маркли, по мере приближения к этому пятну, чувствовали, что они напряжённо пытаются рассмотреть что-то ускользающее от их взора, нечто такое, что находится за пределами возможностей человеческого зрения. Казалось, они пытаются нащупать какой-то непостижимый образ – неземную тень, которая постоянно скрывалась от их глаз – нечто, что не было ни тёмным, ни светлым, ни окрашенным в какой-либо известный оттенок.
Ещё миг – и пятно в каком-то ужасающем рывке поглотило всё окружающее небо. Затем, когда самолёт ворвался в пятно, на людей навалилась внезапная слепота, так что они больше не могли видеть ни иллюминаторов, ни даже внутренностей ракетоплана. Невыразимая серость окутала их, словно ватная повязка ватной атмосферой. Казалось, она преграждала путь любым визуальным образам.
Люди ничего не слышали, стих даже рёв ракетных двигателей. Маркли попытался что-то произнести, но удивлённое восклицание застряло в его горле, так и невысказанное, как будто упёршись в барьер ненарушимой тишины. Казалось, что они вошли в какую-то незнакомую среду, не являющуюся ни воздухом, ни эфиром, представлявшую собой совершенную пустоту и отрицание всякой материальности, отказывающуюся переносить любые световые и звуковые колебания.
К тому же, совершенно утратив чувство движения, люди не могли понять, летят они или падают, или же неподвижно висят в этом странном вакууме. Казалось, ничто не могло добраться до них или коснуться их – исчез сам смысл времени, и даже мысли ползли вяло, в тупом замешательстве и сонном недоумении, посреди всеобъемлющей пустоты. Это было похоже на начальные эффекты при анестезии, когда вневременное, бестелесное, невесомое сознание парит в пропасти, граничащей с забвением.
