Живые мертвецы почти не разговаривали между собой. Отцы и сыновья, матери и дочери, бывшие возлюбленные проходили друг мимо друга, словно не узнавая, без слова жалобы на жестокий жребий. Но однажды ночью, когда тираны забылись пьяным сном и язычки пламени заколебались в колдовских светильниках, Илейро пришел за советом к своему старшему прародителю, Гестайону. Легенды прославляли первого императора как великого волшебника и хранителя потаенного знания древности.
Гестайон стоял поодаль от других, в углу полутемного зала, коричневый и высохший в своей жалкой одежде мумии, его безжизненные обсидиановые глаза неподвижно глядели в небытие. Он как будто не слышал вопроса Илейро, но через несколько минут вдруг заговорил сухим шелестящим шепотом:
– Я слишком стар, а гробовой сон был таким долгим, что заставил забыть очень многое. Но возможно, заглянув назад, в пустоту смерти, я смогу вернуть хотя бы часть былой мудрости, и мы вместе найдем способ спастись.
И Гестайон начал перебирать обрывки воспоминаний. Так мудрец пытается найти крупицу драгоценного знания в книгах, давно изъеденных книжным червем и уже сгнивших в своих переплетах. Наконец он произнес:
– Тысячу веков назад я был могущественным волшебником и очень многое было мне ведомо, в том числе заклятия некромантии. Хотя я и не использовал их, считая воскрешение мертвых отвратительным. Возможно, среди моих знаний найдется что-нибудь, что поможет нам сейчас. Я вспоминаю смутное, неясное пророчество, сделанное в те давние годы, когда был заложен Йетлириом и родилась империя Синкора. Пророчество гласило, что беда страшнее смерти постигнет империю в далеком будущем. Но первый и последний из Нимботов, объединив свои силы, найдут способ освободиться и победить злой рок. Предсказание ничего не говорило о том, какая это будет беда, однако упоминало, что два императора смогут преодолеть ее, разбив древнее глиняное изваяние, охраняющее самый нижний склеп под императорским дворцом в Йетлириоме.
Выслушав это пророчество из поблекших уст своего предка, Илейро некоторое время размышлял.
– Сейчас мне вспомнился один день моей ранней юности, когда я беспечно бродил по незанятым склепам дворца и добрался до самого последнего, – наконец заговорил Илейро. – Там стояло грубо слепленное глиняное изваяние, чей облик показался мне странным. Ничего не зная об этом пророчестве, я с разочарованием развернулся и ушел так же беззаботно, как и пришел.
Гестайон и Илейро оставили своих ничего не замечающих сородичей, прихватили из зала украшенные драгоценными камнями светильники и отправились к тайной лестнице в подземелье дворца. Долго пробирались они, словно тени, по лабиринту ночных коридоров и наконец вышли к самому нижнему склепу.
Предсказание оправдалось. В клубах паутины и черной пыли незапамятных времен императоры обнаружили глиняную статую с грубыми чертами одного из забытых земных божков. Илейро разбил изваяние камнем и извлек огромный меч благородной стали, тяжелый бронзовый ключ и медные таблички. Надпись, высеченная на блестящих табличках, рассказывала, как избавить Синкор от темного владычества некромантов и вернуть людей в милосердные объятия смерти.
Бронзовый ключ отпирал низенькую и узкую дверь в задней стене склепа, за разбитым изваянием. Винтовая лестница из темного камня вела вниз, в неисследованные глубины, где, как в гигантской топке, все еще горел угасающий земной огонь.
Илейро остался охранять открытую дверь, а Гестайон иссохшей рукой взял меч и вернулся в зал, где спали некроманты. Древнее пророчество вело его.
Матмуор и Содосма распростерлись на розовых и пурпурных ложах и почивали пьяным сном в окружении безропотных, бледных мертвецов. Вооруженный открывшимся знанием, Гестайон взмахнул мечом и разом отрубил головы обоим колдунам. Затем, как было указано в табличках, он сильными ударами четвертовал тела. И некроманты испустили свой нечистый дух, а нежные розы и темный пурпур их постелей стали алыми от крови.
Императоры и императрицы стояли безмолвно и равнодушно, едва ли осознавая свое избавление. Тогда древняя мумия Гестайона заговорила слабым шепотом, но не менее властно, чем король, отдающий приказания своим детям. Мертвые зашевелились, точно осенние листья на внезапном ветру, и в толпе пробежал шепот. Весть об освобождении быстро вылетела за пределы дворца, чтобы достичь самых дальних уголков Синкора.
Всю ночь и весь последующий кроваво-сумрачный день наводящий ужас поток тянулся по улицам Йетлириома. В свете дрожащих факелов и под лучами слабеющего солнца шла нескончаемая армия только тронутых тлением покойников и давно высохших скелетов. Это напоминало шествие теней с неподвижными, отсутствующими взглядами. Процессия безостановочно двигалась к подземному склепу под дворцом, чтобы пройти сквозь распахнутую дверь, у которой стоял Илей-ро, а потом спуститься вниз, по тысячам ступеней, к клокочущей затухающим огнем пучине. Там они во второй раз бросались в объятия смерти, чтобы навсегда исчезнуть в бездонном пламени.
Но даже когда все обрели избавление, Гестайон все еще оставался на своем месте, у рассеченных на части тел Матмуора и Содосмы. Он купался в угасающем свете заката. Здесь, подчиняясь древнему приказу табличек, легендарный император в первый и последний раз испробовал заклинания древней некромантии, которые выучил в годы расцвета своей мудрости. Он произнес проклятие, обрекавшее обезображенные тела на вечную жизнь в смерти. Это была такая же пытка, какой колдуны подвергли народ Синкора. Бледные губы выговорили страшное проклятие, и оживленные головы магов начали бешено вращать свирепыми глазами, а туловища и члены корчиться в запекшейся крови императорских постелей. После этого Гестайон предоставил злосчастных некромантов их судьбе, зная, что все выполнено в точности так, как было предопределено с самого начала. Сам же он, не оборачиваясь, устало побрел сквозь лабиринт окутанных мраком подземелий, чтобы присоединиться к Илейро.
Так, в спокойном молчании, более не нуждаясь в словах, первый и последний из императорского рода Нимботов прошли через раскрытую дверь нижнего склепа, и Илейро запер ее за собой бронзовым ключом. Оттуда, по спиральной лестнице, они направились к затухающему пламени и воссоединились со своим родом и подданными в окончательном и абсолютном небытии.
Что же до Матмуора и Содосмы, то люди поговаривают, будто их четвертованные тела до сих пор скитаются в затерянном Йетлириоме. Они не могут найти ни успокоения, ни облегчения и тщетно разыскивают в темном лабиринте дверь, навсегда запертую Илейро.
Остров мучителей
Серебряная смерть обрушилась на Йорос после захода солнца. Ее появление, однако, было предсказано многими пророчествами, как древними, так и недавними. Астрологи говорили, что эта загадочная болезнь придет на землю с огромной звезды Ачернар, зловеще нависающей над землями южного континента Зотика. Эпидемия отметит тела мириадов людей блестящей металлической бледностью и будет распространяться все дальше во времени и пространстве, переносимая эфирными потоками в другие миры.
Серебряная Смерть внушала ужас, и никто не проник в тайну ее внезапного возникновения или в причины редкого исцеления. Стремительная, как пустынный ветер, она пришла в Йорос из обезлюдевшего царства Тасуун, опередив ночных гонцов, что спешили предупредить о ее приближении. Те, кого она поражала, чувствовали леденящий, пробирающий до костей холод, словно их обдавало дыхание последнего моря. Их тела и лица причудливо искажались, мерцая слабым блеском, и окостеневали, подобно давним трупам. И все это в мгновение ока.
