Стена мрака оставалась непроницаемой, однако круг тьмы начал быстро перемещаться на север. Для того, чтобы оставаться в его центре, воинам и их спутникам пришлось, забыв о тропинке, мчаться, не разбирая дороги, через каменистые гребни и глубокие овраги. Стоило приблизиться к непроницаемой для взгляда завесе на определенное расстояние, и неизменно слышались исполненные злобы и ненависти звуки, которые продолжали вселять в них ужас.
Лучи склонившегося к западу солнца больше не проникали в этот несущийся непонятно куда колодец, и глубокие сумерки окутали людей. Зобал и Кушара скакали, держась так близко к Рубальсе, как только позволяла каменистая почва, по которой пролегал их путь. Напрасно напрягали они глаза, пытаясь рассмотреть какие-нибудь признаки окружавших их когорт противника. Оба воина были полны самых мрачных предчувствий – они прекрасно понимали, что какая-то сверхъестественная сила уводит их неизвестно куда по нехоженой пустыне.
Казалось, каждую минуту завеса тьмы приближается, и монстроподобные формы, вихрем проносящиеся за ней, становятся осязаемыми. Лошади спотыкались о булыжники и острые, как бритва, осколки камней, а тяжело навьюченные ослы должны были развивать невиданную скорость, чтобы не отставать от этого бурлящего круга, шум которого так их пугал. Рубальса перестала кричать, как будто совсем обессилела от страха, а тонкие повизгивания евнуха превратились в исполненные ужаса сипение и сдавленный хрип.
Время от времени представлялось, что огромные, горящие яростью глаза свирепо смотрели из окружающего мрака, то летя прямо над землей, то возносясь на немыслимую высоту. Каждый раз, когда они появлялись, Зобал одну за другой посылал в них свои колдовские стрелы. Каждую стрелу встречал громовой взрыв сатанинского хохота и улюлюканья.
Путники совсем потеряли меру времени и чувство направления, но продолжали нестись вперед. Ноги животных были сбиты, Симбан – едва жив от страха и усталости, Рубальса безжизненно обмякла в седле, а воины, сбитые с толку обстоятельствами, в которых их оружие оказалось совершенно бесполезным, поникли от глухой усталости.
– Никогда больше я не усомнюсь в легендах, что рассказывают об Издрели, – мрачно произнес Кушара.
– По моему разумению, сейчас у нас нет времени на то, чтобы верить или сомневаться, – возразил Зобал.
Вдобавок ко всем несчастьям, местность изменилось – начался длинный неровный подъем. Беглецам приходилось карабкаться на пологие холмы и спускаться в бесконечно глубокие долины. Вскоре они вышли на покрытое щебнем плоское пространство. И сразу же адское столпотворение подалось в стороны и назад, удаляясь и затихая до слабого, еле уловимого шепота, который замер где-то очень далеко. Одновременно окружающая их непроглядная мгла поредела, на небе показались звезды, и острые гребни безжизненных холмов пустыни расплывчато проявились в красноватом свете вечерней зари. Путешественники остановились и изумленно посмотрели друг на друга в полумраке, который на этот раз был обычными предзакатными сумерками.
– Что это еще за новая чертовщина? – спросил Кушара, едва веря в то, что адские легионы оставили их в покое.
– Не знаю, – ответил лучник, вглядываясь в окружающие их сумерки. – Но, похоже, один из этих дьяволов еще здесь.
В этот момент все увидели приближавшуюся к ним фигуру в просторной одежде, которая скрывала очертания. Она несла зажженный фонарь, сделанный из полупрозрачного рога какого – то животного. Позади странной фигуры внезапно зажглось множество огней, и путешественники только сейчас заметили темную угловатую массу, которая оказалась большим зданием с множеством окон.
Фигура приблизилась, и в тусклом желтоватом свете фонаря стало видно, что это темнокожий человек необыкновенного роста и мощи, облаченный в просторную шафраново-желтую накидку, какие обычно носят члены некоторых монашеских орденов. На голове у него была украшенная двумя рогами пурпурная шапка аббата. Его появление было совершенно неожиданным. Если на выжженных бесплодных пространствах Издрели и существовали какие-нибудь монастыри, о большинстве из них никто во внешнем мире не знал. Однако, изрядно покопавшись в памяти, Зобал выудил оттуда полустершееся предание, которое слышал однажды. В нем говорилось о секте чернокожих монахов, процветавшей в Йоросе много веков назад. С тех пор о ней никто не слышал, и даже место, где стоял монастырь, забылось. Сейчас чернокожих в царстве почти не осталось, если не считать нескольких евнухов, которые несли службу в гаремах придворных и богатых купцов.
При приближении незнакомца животные стали нервничать.
– Кто ты? – спросил Кушара и крепче сжал в руке древко своего оружия.
Черный человек широко улыбнулся, обнажив два ряда грязных зубов с мелкими, как у дикой собаки, резцами. От этой улыбки его огромные жирные щеки и подбородок собрались бесчисленными складками невообразимого размера. Его близко сидящие глаза непрестанно моргали в трясущихся студенистых мешках вокруг них. Огромные ноздри раздувались, с ярко красных дрожащих губ сочилась слюна. Прежде чем ответить на вопрос Кушары, человек облизнулся своим толстым красным языком.
– Я Уджук – аббат монастыря в Патууме, – произнес он густым и громким голосом, который, казалось, шел прямо из под земли. – Прошу воспользоваться нашим гостеприимством, потому что, похоже, ночь застала вас далеко в стороне от обычной дороги.
– Да, и притом она застала нас слишком рано, – сухо ответил Кушара. Вид похотливых и часто моргающих глазенок аббата, которые тот устремил на Рубальсу, совсем не нравился ни Зобалу, ни Кушаре. Больше того, сейчас они заметили непропорционально длинные ногти на его огромных руках и босых плоскостопых ногах – это были острые изогнутые трехдюймовые когти дикого зверя или хищной птицы.
На Рубальсу и Симбана аббат или не произвел такого отталкивающего впечатления, или они просто не заметили того, что бросилось в глаза воинам. Они заявили, что с радостью примут предложение аббата и стали склонять к этому воинов, вид которых говорил, что им эта идея совсем не по нраву. Зобал и Кушара поддались уговорам, но про себя решили неотступно следить за аббатом. Держа светящийся рог над головой, Уджук повел путешественников к массивному зданию. Огромные ворота из темного дерева распахнулись настежь, и путники вошли в обширный внутренний двор, вымощенный стертыми булыжниками, тускло поблескивающими в неярком свете факелов, воткнутых в ржавые железные гнезда. Сначала двор казался совершенно пустынным, и тем больше было удивление и испуг путников, когда несколько монахов появились перед ними, как из под земли. Все они были необыкновенного роста и силы, в их чертах замечалось поразительное сходство с Уджуком. Монахов нельзя было бы отличить от аббата, если бы они носили такие же красные рогатые шапки, а не желтые капюшоны. Сходство дополнялось похожими на звериные когти изогнутыми ногтями необыкновенной длины. Их движения были тихи и неуловимы. Не говоря ни слова, они взяли под уздцы лошадей и ослов. Зобал и Ку-шара нехотя решились доверить своих скакунов заботе этих не вызывающих доверия хозяев, однако Рубальса и евнух не разделяли их опасений.
