Страшная всё-таки штука – власть. Те самые «медные трубы», последнее испытание души, которое стоит последним в ряду огня и воды, замыкая его.
– Что опять? – хмыкнул Атайрон.
– До твоего визита здесь была твоя мать.
Он напрягся. Улыбка сошла с его лица.
– Только не говори мне, что ваши старые дрязги всё ещё живы.
– Ты же хотел знать, что меня огорчило. В нашем случае это скорее – кто. Хатериман сообщила мне много интересных новостей. В том числе и о твоей прекрасной наложнице.
Повисла пауза. И чем дольше она длилась, тем сильнее холодело и тяжелело моё сердце. Я пыталась понять, что думает и чувствует в этот момент Атайрон; пыталась предугадать, что он мне ответит. Прочесть что-то по его лицу не получалось. Оно было спокойно и замкнуто. Хотя то, что удовольствие ему поворот в разговоре не доставил, было понятно.
Но я ничего не могла с собой поделать. Этого было не избежать. Мне нужно расставить «точки над i», определиться на местности. Так сказать, окончательно сложить систему координат.
– И что же она сообщила о моей прекрасной наложнице? – холод в голосе не способен был скрыть гнева Атайрона, напротив, лишь подчеркивал его.
– То, что она есть, – я не стала изгонять грусть из моего голоса. – Не беспокойся, твоя мать не называла имён и не персонифицировала данные.
– Чего?.. – он тряхнул головой, словно отбрасывая лишнее, отделяя его от сути.
– Ты не подумай, я не настолько безумна, чтобы злиться на то, что в твоей жизни есть другие женщины. Ты здоровый, красивый мужчина. И это нормально. Вопрос не в том, чтобы в прошлом – вопрос в том, что будет в будущем. Я приму любой вариант, но я прошу тебя быть со мной честным.
– Любой вариант?
– Наш союз может быть не только сердечным – я смирюсь, если мы создадим его, опираясь на разум.
– Как много слов, Анжелика, – хмыкнул Атайрон, притягивая меня к себе. – У меня были наложницы, но все они существовали лишь для удовольствия, пока я не мог получить то, что хочу. Не позволяй Хатериман расстраивать тебя пустяками.
– Ты разорвёшь эту связь? – ревниво спросила я.
– Связь?.. О какой связи ты говоришь. Я у некоторых из этих женщин даже лица не помню.
Прекрасно! Просто прекрасно! Их там ещё и не одна… хотя, это к лучшему. Мне и правда пора умнеть. Череда женщин говорил лишь о крепкой половой конституции у мужчины, в которой я имела счастье убедиться. Одна женщина, задержавшаяся в постели мужчины повод насторожиться.
– Ты отошлёшь эту женщину из дворца?
– Поверь, в это нет необходимости.
– Ты отошлёшь её? – затвердел мой голос, как и тело непроизвольно напряглось, собираясь отпрянуть от обнимающих меня рук.
– Отошлю, если тебе так будет спокойнее, – пообещал Атайрон, удерживая меня.
И, успокоенная его словами, я вновь пристроила голову у него на плече.
Конечно, пока я не смогу проверить его слова, ведь я никогда здесь не знаю, не имею союзников. Но это временно. Вот заодно и проверю, насколько можно доверять его слову.
Впрочем, в душе я поверила сразу. До сих пор у Атайрона слова ни разу с делом не расходилось.
Умиротворённая и удовлетворённая я так и заснула в его руках, не обращая внимания на разгулявшуюся за окном бурю.
Я привыкла подниматься рано, но на этот раз просыпаться мучительно не хотелось. Всё тело умоляло поспать подольше. В общем-то никто и не запрещал.
Разбудило меня ласковое прикосновение в макушку – Атайрон ласково поцеловав меня, растрепал мне волосы.
– Как не горько, но мне пора возвращаться, пока все ещё спят. И это ещё один аргумент на то, чтобы тебе обдумать вариант с нашей свадьбой как можно скорее.
– Непременно обдумаю, – ответила, героическим усилием воли преодолевая желания сладко зевнуть.
– Не залёживайся, дорогая. На десять назначено заседание в Присутствии.
– В каком Присутствии? – спросонья я плохо соображала. – Ты Совет имеешь ввиду? – Остатки сна стали быстро улетучиваться, я села на кровати, прижимая тонкое одеяло к груди. – Хочешь сказать, что зовёшь меня туда?.. Но… разве это не противоречит вашим обычаям?
– У любого обычая есть родоначальник, как у любой реки – исток, – заявил Атайрон. – В первое время правления Эвила, когда ему было около четырнадцати, наша мать не только присутствовала на советах, но и возглавляла их. Твоему сыну шесть.
– Скоро исполнится. Пока – только пять.
– Буду рад представить тебя Совету, если будешь готова. Впрочем, мы может отложить это событие и до следующего раза.
– Нет! Я вполне готова.
– Отлично, – склонившись в последний раз, Атайрон нежно поцеловал меня, и мы распрощались.
Несмотря на недосып у меня было великолепное настроение. Ночь прошла волшебно, да и день обещал стать волнительным, может быть, даже тяжёлым, но плодотворным. Подумать только, даже при папеньке в Оруэлле к Совету меня не допускали. Олиеру тоже. В мире условного Средневековья место женщины было в покоях, ну, может быть на пирах и балах, где полагалось услаждать взоры и награждать поцелуем.
Впрочем, всё на свете условно. В этом мире, как и в моём, как, полагаю, и в любом другом, если таковые существуют, всё зависит от самого человека. Все мы разные. И здесь женщина могла оказывать влияние, начиная от мужа, заканчивая государством. Хотя мужчинам отдавались преференции. И это, кстати, не всегда несправедливо. В делах управленческий мужчины часто действительно справляются лучше женщин.
Что меня радовало в этой ситуации? Атайрон не обязан был допускать меня к рулю. У него реально были все козыри на руках. Включая меня, как королевы-матери. Но он поступал благородно. По-крайней мере, я в это хотела верить и верила.
Оделась я тщательно, ведь широко известная истина, что второго шанса произвести первое впечатление ни у кого не будет. Сказать, что я нервничала как школьница перед первым свиданием было бы неправильно и неправда. Я не была школьницей, и я не нервничала, испытывая лишь лёгкое волнение, схожее с возбуждением. Я продумывала, как себя вести с той же тщательностью, с какой подошла к выбору наряда.
